Обращение к ресурсам интертекстуальности – важная черта современной политической коммуникации, отражающая ее более общее свойство – активное использование методов и приемов, характерных для постмодернинизма [см. В. Емелин,  2003; С.И. Сметанина, 2002; А.П. Чудинов, 2003; И.Ф. Ухванова-Шмыгова, 2000 и др.]. Интертекстуальность в политическом дискурсе – это «присутствие в тексте элементов других текстов, его восприятие как частицы общего политического дискурса и – шире – как элемент национальной культуры» [А.П. Чудинов, 2003: 48]. Показательно, что интертекстуальность часто оказывается не отдельной деталью, способной привлечь внимание читателя, а ведущим средством организации статьи в современных средствах массовой коммуникации, эстетической и сюжетной доминантой текста и вместе с тем своего рода «опознавательным знаком», показателем политических взглядов автора и его ориентации на определенный круг читателей-единомышленников. По характеру интертекстуальности нередко можно определить и то,  для какой  аудитории (политическая элита, политические активисты, широкие слои интеллигенции, малообразованные любители желтой прессы и др.) создавался текст.

Конкретным проявлением интертекстуальности текста является присутствие в нем прецедентных феноменов, среди которых различаются прецедентные имена, события, выражения и тексты [Д.Б. Гудков  И.В. Захаренко, В.В. Красных и Д.Б. Багаева 1997].

Прецедентные феномены представляют собой особого рода систему, которая включает общеизвестных «героев» и «злодеев», стандартные высказывания, типовые ситуации, оценки и фабулы [Д.Б. Гудков, 2003; В.В. Красных, 2002]. Как подчеркивают В.Г.Костомаров и Н.Д.Бурвикова, «прецедентный текст, храня определенный изначальный смысл, обладает способностью, попадая в поле человеческого восприятия, обновлять и приумножать этот смысл» [В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова, 1996: 298]. Совокупность прецедентных феноменов, характерных для определенного этапа развития общества, с одной стороны, отражает ценностные ориентации социума, а с другой – формирует и определяет их, предлагает своеобразные схемы социального поведения членов этого сообщества.

Включение в текст прецедентных феноменов способствует его «сгущению» за счет дополнительной смысловой нагрузки, возникающей в результате актуализации определенных фоновых знаний и ассоциативных связей, которые обусловлены общеизвестностью указанных феноменов. Как отмечает С.И. Сметанина, использование в тексте прецедентных феноменов «интеллектуализирует изложение, формируют новые смыслы, вводя событие текущей жизни в общеисторический и культурный контекст» [С.И. Сметанина, 2002: 123].

С другой стороны, указанные феномены «позволяют сделать сообщение более ярким, привлекающим внимание и одновременно ввести в изложение некоторые элементы языковой игры, предложить читателям для кого-то прозрачную, для кого-то достаточно сложную загадку» [А.П. Чудинов, 2003: 141]. Удачное использование приемов интертекстуальности позволяет активно воздействовать на сознание и подсознание избирателей: изменить оценку каких-то событий, вызвать к ним интерес, значительно трансформировать имидж политического лидера.

Нередко прецедентные феномены становятся смысловой, структурной и эстетической доминантой политического текста, привлекая особое внимание читателя как в количественном отношении, так и в качественном, в том числе за счет сильного аллюзивного потенциала, реализации в наиболее сильных позициях (заголовок, зачин, концовка и др.), удачной смысловой или структурной трансформации, графического выделения или использования видеоряда,  а также удачного сочетания интертекстуальности с другими выразительными средствами.

В поисках источников интертекстуальности создатели политических текстов обращаются к самым различным сферам деятельности, в том числе к военной, спортивной, музыкальной, литературной, экономической, медицинской. Особенно часто источниками интертекстуальности становятся сферы литературы и театра.

Повышенная роль литературно-театральных источников прецедентности, видимо, связана с традиционным для России восприятием литературы и театра как своего рода «учебников жизни», определяющих наши политические симпатии и антипатии, акцентирующих значимость моральных критериев при решении проблем социальной жизни.

Прецедентные феномены могут играть различную роль в организации политических текстов: в одних случаях интертекстуальность занимает  доминирующее положение в смысловой, структурной и эстетической организации текста, а в других указанные феномены играют в политическом тексте и более скромную роль или даже полностью отсутствуют.

Однако необходимо признать, что интертекстуальность (вместе с другими приемами постмодернизма) все активнее используется в современной политической коммуникации, одновременно все более разнообразными становятся приемы использования интертекстуальности и способы ее акцентирования в средствах массовой информации.