Эту статью мне посоветовала моя знакомая, которая обожает смотреть http://multxit.ru/cimpsony/, поэтому ее очень заинтересовала такая возможность. Теперь она вместе со своими друзьями наслаждается любимым мультфильмом в любое время. Мы исходим из положения о том, что любое высказывание (речевое произведение) имеет потенциал амфиболического функционирования. Термин амфиболия (греч. amphibolia – двойственность, двусмысленность) в «Словаре-справочнике лингвистических терминов» определяется как ‘неясность выражения, допускающего два различных истолкования’ [Розенталь, Теленкова 1976: 21]. Об этом явлении писал еще Аристотель, оценивая амфиболические высказывания, с одной стороны, как недостаток речи, а с другой – как риторический прием, характеризующий мастерство оратора. (См., например: «Достоинство стиля – в ясности, доказательство тому: если речь не ясна, она не выполнит своей задачи» [Аристотель 2000: 114]; не следует «употреблять двусмысленных выражений, кроме тех случаев, когда намеренно делается обратное» [Аристотель 2000: 120]; «Из имен омонимы полезны для софиста, потому что с их помощью он и лукавит» [Аристотель 2000: 150]). Как видим, и в том, и в другом случае феномен смысловой неоднозначности текста (высказывания) оценивался как явление речевой периферии, а его лингвистическое описание укладывалось в границы риторики и культуры речи. Именно такая, аристотелевская, логика долгое время господствовала в филологической науке: амфиболия трактовалась, во-первых, как неясность, препятствующая коммуникации, как недостаток речи и, во-вторых, как риторический, игровой прием, обусловленный соответствующей авторской интенцией.

В русле концепции современной коммуникативной лингвистики и идей интерпретационизма исследователями все отчетливей осознается мысль о закономерной неоднозначности высказывания (текста), и речевые произведения, двусмысленные реально или обладающие таковым потенциалом, оцениваются не как речевая периферия, но, напротив, регулярное явление, свойственное текстам разных стилей и жанров [Барт 1989; Голев; Зализняк 2004; Колесников 1981; Лаптева 2003; Щедровицкий 1974 и др.] (см., например: «Текст – это воплощенная множественность смысла, не просто допустимая, а неотвратимая множественность [Барт 1989: 284]). В связи со сказанным термин амфиболия в нашей работе обретает несколько иной, чем это принято в лингвистической традиции, смысл: деактуализируется его оценочно-ортологическая коннотация и подчеркивается широкий функциональный спектр обозначаемых им явлений.

Высказанные идеи позволяют сформулировать гипотезу, согласно которой каждое речевое произведение (текст) содержит потенциал амфиболического функционирования (см., например: «Количество логически мыслимых (но в контексте реального речевого акта по тем или иным причинам неуместных и тем самым нормально сразу отвергаемых) пониманий у практически любого высказывания просто поражает воображение» [Зализняк 2004: 25]).

Нам представляется, что регулярный характер реализации амфиболического потенциала должен определяться – безусловно и прежде всего – системно-языковым фактором и поддерживаться – затем – «языко-личностным» (= лингвоперсонологическим)[1]. Задачей настоящей статьи является определение роли системно-языкового фактора, обусловливающего потенциал амфиболического функционирования высказывания.

Системно-языковой фактор определяется прежде всего природой языкового знака, которая лингвистической наукой характеризуется как асимметричный дуализм и отражает существующее противоречие между бесконечностью смысла и конечностью языковых средств его выражения. Как подчеркивает С.Карцевский, «знак и значение не покрывают друг друга полностью. Их границы не совпадают во всех точках: один и тот же знак имеет несколько функций, одно и то же значение выражается несколькими знаками. Всякий знак является потенциально «омонимом» и «синонимом» одновременно» [Карцевский 1965: 85], т. е. знак как двусторонняя сущность не имеет строгого и неизменного одно-однозначного соотнесения формы и содержания. Кроме того, языковая единица является элементом языковой системы (подсистемы), и потому ее значение определяется отношениями между элементами системы. Асимметрия языкового знака основывается также на оппозиции значимости и значения, введенной в лингвистику Ф. де Соссюром и отмеченной С.Карцевским. Значимость – содержание, вытекающее из системной целостности, каждый элемент которой содержательно зависит от этой целостности. «…Определенное таким образом понятие значимости показывает нам, что великим заблуждением является взгляд на языковой элемент просто как на соединение некоего звука с неким понятием. Определить его так значило бы изолировать его от системы, в состав которой он входит; это повело бы к ложной мысли, будто возможно начинать с языковых элементов и из суммы строить систему, тогда как на самом деле надо, отправляясь от совокупного, путем анализа доходить до заключенных в ней элементов» [Соссюр 1933: 113]. Явление омофонии (в широком понимании) С.Карцевский объясняет потенциальной возможностью одного звукового знака иметь две значимости и принадлежать двум различным рядам. Продолжая эти рассуждения, можно добавить также, что полевый принцип естественной организации семантики отдельного слова, диффузность семантических границ, бесконечная смысловая валентность языкового знака, стремящегося к обозначению широкого спектра смыслов, являющиеся, по А.Ф.Лосеву, аксиомами стихийного существования языка, подвижность языковой системы определяют подвижность, диффузность содержания языкового знака.

Двусторонняя сущность языкового знака, характеризующегося свойством асимметрии означаемого и означающего, определяет его «интерпретируемость» как одно из важнейших свойств системно-языковых единиц, реализуемое в процессе функционирования языкового знака в речевом употреблении и обусловленное потенциальной возможностью наличия выбора.

Иллюстрацией этих рассуждений являются результаты проведенного нами лингвистического эксперимента, материалом для которого послужило следующее предложение: Раскапывайте погребенных в земле слепых исполинов.

Цель эксперимента – установить роль системно-языкового фактора (асимметрии языкового знака), определяющего реализацию амфиболического потенциала высказывания.

Участникам эксперимента (ими были студенты 1 курса факультета филологии и журналистики Кемеровского университета, всего 100 человек) было предъявлено (в письменной форме) данное языковое выражение и предложено ответить на вопрос: «Как Вы понимаете смысл этой фразы?»

Статистическая обработка результатов эксперимента представлена в таблице:

Как показывают результаты, фраза содержит потенциал ее амфиболического функционирования, что показывает как отказ от ее толкования (выраженный такими, например, рефлексиями: Я бы смогла, наверное, понять смысл этой фразы, если бы знала, кто такие исполины; Я не могу понять смысл этой фразы; Эта фраза непонятно о чем; Ничего не поняла!), так и двойное ее толкование (например: Фразу можно понять двояко: раскапывать погребенных исполинов и раскапывать погребенных в земле, принадлежащей исполинам; Данную фразу можно понять по-разному: 1) раскапывать исполинов, которых погребли в земле и 2) раскапывать погребенных, которых погребли в земле (т.е. на территории) слепых исполинов; Это призыв: нужно раскопать кладбище, которое поросло лесом много лет назад (деревья – это слепые исполины). А может, это про погибших альпинистов (скалы, горы – это слепые исполины)).

Большая часть испытуемых (82%) представила единственную интерпретацию фразы, что доказывает мысль о закономерности (= нормативности) актуализации лишь одного из множества смыслов и деактуализации других в процессе функционирования речевого произведения, т.е. нейтрализации в речи свойства асимметрии означаемого и означающего.

При этом актуализованная в каждом толковании единственность смысла представляет собой реализацию одного из множества потенциальных семантических вариантов в их качественном разнообразии, что доказывает объективную способность языкового знака реализовать (в том числе в пределах одного речевого выражения) множественность смыслов, т.е. потенциал его амфиболического функционирования.

Покажем это на материале метатекстовых рефлексий, отражающих процесс и результат интерпретации и семантизации предложенной фразы.

Интерпретационная деятельность предполагает прежде всего некую «редукцию» текстовой формы и актуализацию ключевых лексем, семантизация которых и определяет смысл речевого произведения в целом.

Отметим в первую очередь принципиальную вариативность ряда ключевых слов, т.е. то, что разные группы интерпретаторов в процессе семантизации речевого произведения ориентируются на разные ключевые лексемы текста. Подчеркнем также способность ключевых слов реализовать различные типы значений, а следовательно, свойство интерпретируемости, смыслового варьирования в процессе функционирования и семантизации языкового знака.

Так, одни метатекстовые рефлексии обнаруживают реализацию прямого (словарного) буквального смысла лексических единиц: Эта фраза обозначает, что нужно откапывать из земли слепых (т.е. которые не видят) исполинов. Вот и все!!!; Я понимаю смысл этой фразы как команду, данную какой-то определенной группе людей раскапывать могилы умерших слепых великанов; Нужно раскопать из земли слепых (не видящих) исполинов (очень больших великанов). Причем их погребали, т. е. хоронили торжественно. Вот и дан приказ раскопать исполинов.

Основу толкований составляет слово исполин в его языковом (словарном) значении, т. е. ‘великан, богатырь’.

Неконкретно-референтная соотнесенность (характеризующий тип семантики) этого языкового знака позволяет использовать его как средство обозначения разнообразных предметов большого размера (камни, деревья, динозавры). Этот смысл мы обнаруживаем в следующих толкованиях: Слепые исполины – это, возможно, камни или деревья. И нужно раскопать погребенных в этой земле; Это призыв к откапыванию динозавров.

Большое количество толкований основано на обнаружении разнообразных метафорических смыслов, что доказывает принципиальную открытость, гибкость семантической структуры лексической единицы и способность языкового знака иметь новые, в том числе метафорические смыслы. Так, в нашем материале лексема исполин интерпретируется как далекие предки, древность как источник забытых истин, утраченные ценности, скрытые тайны, подсознательные желания, скрытые способности, таланты, истина, суть чего-л., научные знания, смысл слова, ошибки в деяниях великих, языческие идолы, забытая вера.

Например: Внутри человека есть огромные силы и способности, которые нужно раскрыть. Каждый человек должен сделать это; Слепые исполины – это не люди, а, скорее, абстрактное понятие. Возможно, это мудрость или истина, погребенная в земле.

Лексема земля понимается как пещера, грот, склеп. Кроме того, под словом земля может подразумеваться культурный пласт, древность, царство Божье, внутренний мир человека, душа, подсознание. Например: Земля в этом значении может представлять собой культурный пласт, тайны которого и придется открыть; Обращайтесь к древности как источнику забытых истин; Ищите мертвых в Царстве Божьем; Земля – символ рождения нового, возрождения. Можно провести параллель между землей и душой человека. Возможно, эта фраза обозначает: «Ищите в душе человека неведомые способности, скрытые тайны»; Из своего подсознания доставать свои желания, эмоции, чувства; Внутри человека есть огромные силы и способности, которые нужно раскрыть.

Лексема слепые может толковаться не только в своем буквальном смысле (‘не видящий, лишенный зрения’), но и в противоположном смысле: Слепые – потому что они видят не внешнюю оболочку вещей и людей, а их сущность.

Слово раскапывать, помимо прямого значения потенциально способно выражать смысл вразумлять неразумных людей, наделять человека интеллектом, воспитывать в нем личность.  

Асимметрия как сущностное свойство знака проявляется не только на лексическом, но и на других языковых уровнях (морфологическом и синтаксическом). Так, словоформа раскапывайте способна заключать в себе различные грамматические и модусные значения в диапазоне от категоричного императива до мягкой оптативности: Внутри человека есть огромные силы и способности, которые нужно раскрыть. Каждый человек должен сделать это; Я думаю. Речь идет о нераскрытых в себе талантах, которые необходимо развивать; Нужно доставать из-под земли слепых исполинов; Земля в этом значении может представлять собой культурный пласт, тайны которого придется открыть; Я понимаю смысл этой фразы как команду, данную какой-то определенной группе людей; Я понимаю смысл данной фразы как призыв к тому, чтобы извлекать из земли…; Эта фраза – повеление (т.к. глагол «раскапывайте» в повелительном наклонении) на выполнение определенных действий; Смысл этой фразы заключается в том, что один субъект действия поручает другому субъекту действия (побудительный глагол «раскапывайте») извлекать закопанных в земле гигантских мифологических существ; Я бы поняла эту фразу как наставление…

Таким образом, любое языковое выражение, в том числе состоящее из общеупотребительных лексических единиц, построенное по законам грамматики, обладает потенциалом амфиболического функционирования и смысловой вариативностью, реализуемыми в процессе его восприятия и семантизации. В основе этого явления лежит системно-языковой фактор и, в первую очередь, свойство асимметрии, характеризующее единицы всех уровней языка.