Но вот я смотрю на тебя, современного акселерата в 4200 граммов, и меня охватывает глубокое удивление. Есть единственное чудо в мире, действительно удиви¬тельное явление — младенец. Это беспомощное суще¬ство без самоотверженной заботы взрослых сразу гибнет. Но если воспитать его как следует, из него выйдет чело¬век, способный видоизменять саму природу.
Возможно, миллионы пап и мам, в порыве своих чувств, не задумывались над тем, перед каким величайшим яв¬лением оказались: перед ними не просто их ребенок, а самое удивительное создание природы. Нельзя не задуматься над этим. Нельзя потому, что она, природа, коварна, она не свершает чуда до конца, возлагая это на нас.
Если ребенок — чудо, то кто же тогда мы — папы и мамы? Рискну сказать: мы, миллионы пап и мам, равно как миллионы пап и мам, которые жили до нас и которые придут после нас, все мы, уполномоченные природой завершить чудо. Так пойми же это, каждая мама, каж¬дый отец, и ты сразу почувствуешь, кто ты такой!
Кто же он — наш ребенок? Поверить Локку, что он «чистая доска», на которой можно написать все, что взду¬мается взрослому? Или же, может быть, предпочесть
точку зрения Руссо, гласящую, что ребенок—это воск, из которого можно вылепить человека любой формы и сути?
Этому теперь могут поверить только наивные. Не был и не существовал живой Эмиль, вылепленный из воска, как нет и детей — ходячих чистых досок. Будь это так, без труда придали бы мы миллионам мальчиков и девочек нужную форму, воспитание не стало бы для нас особой проблемой.
Ребенок не аморфная масса, а существо, таящее в себе силы, равных которым не сыскать на всей планете.
Сила извержения Этны?
Сила Ниагарского водопада?
Сила движения Земли вокруг Солнца?
Не надо перечислять: только одна сила, затаенная в ребенке, сила разума, если ее довести до совершен-ства, станет сверхсилой, способной преобразовывать, укрощать, подчинять себе все остальные силы.
Дремлющие в ребенке силы будут пробуждаться постепенно; сперва он начнет ощущать, затем — узна-вать, а далее и одновременно — радоваться, ходить, го¬ворить, запоминать, наблюдать, общаться, усваивать и как величественный венец всему этому — мыслить, пре¬образовывать и созидать.
Но суть в том и заключается, что ребенок сам, какие силы бы ни таились в нем, ничего не сможет развить в себе, не сможет встать даже на ноги, не говоря уже о возвышении до человека. Свершить чудо — сделать, воспитать, создать из него человека — дело рук самого человека и в первую очередь пап и мам...
Я смотрю на моего сына, только что распелененного, мокрого и испачканного. Он болтает ручками и ножками и весь измазался, «фу!» — говорит мама и боится дотро¬нуться до него. Я отворачиваю нос. А бабуля, сияя от бла¬женства, берет его на руки и нежно опускает в ванночку с теплой водой. Она уже приступает к воспитанию вну¬ка.
Какое там «фу», я засучиваю рукава и тоже приступаю к воспитанию, мама включается тоже — стелит постель, а затем садится в кресло и готовится накормить своего первенца...
Мягко сказано — готовится.
Ты пил когда-нибудь молоко, смешанное с кровью? Не удивляйся, не торопись отрицать.
Мать готовится — она стискивает зубы, глаза напол¬нены слезами, дрожащими руками она достает грудь, сосок которой как бы рассечен ножом, из раны высту¬пает кровь.
Маленький акселерат, только что наслаждавшийся в теплой ванночке, завернутый в чистые .пеленки, теперь начинает пищать — он голоден как волчонок, ему надо есть, ему надо прибавлять в весе каждый день, он по¬вышает голос и сразу, как только вцепится в сосок умолкает. И вскоре из надутого рта начинает сочиться красно¬вато-желтая жидкость. Мама стонет, кусает себе губы, из ее глаз теперь уже потоком льются на твое личико слезы. Но руки ее как будто приобрели сознательную и самостоятельную жизнь, бережно тебя качают и от¬тирают твое, мокрое от ее слез, лицо.
Ты насытился и заснул. Руки укладывают тебя в постель.
|
