Об этой статье мне рассказал мой знакомый, которому понадобились http://www.moipechati.ru/, и там он заказал себе несколько печатей для своей фирмы. Цены оказались приемлемыми, а печати качественными. Демократизация общества, крушение десятилетиями существовавшей идеологической системы, европеизация сознания рядового россиянина, потеря основных нравственных установок – все эти факторы, характерные для современного развития нашего государства, привели к резкому изменению языка, что, как следствие, предопределило появление лексики, по своей семантической структуре отличающейся от предшествующих (в хронологическом плане) узуальных факторов языка. Поэтому лингвист, наряду с определением номинативных функций и формальной структуры неологизмов, особое внимание должен уделить описанию их семантических особенностей, то есть выяснить, каким образом говорящим обозначается то или иное явление реального мира. Для современного словообразования актуально изучение дериватов с позиций глубинного синтаксиса, который на первое место выдвигает исследование языковых ситуаций и лексико-синтаксической роли в этих ситуациях производящей основы. Наиболее эффективным способом рассмотрения роли семантики мотиватора в производном слове является обращение к лексико-словообразовательному значению (далее ЛСЗ), которое представляет собой типизированное лексическое наполнение пропозициональной структуры. В подавляющем большинстве случаев дериваты создаются на основании существующих в языке моделей и схем. Основной ячейкой словообразовательной системы является словообразовательный тип (далее СТ), т.к. именно в его пределах по аналогии с уже имеющимися лексемами и происходит преимущественно образование новых слов. Выявление ЛСЗ СТ дает возможность определить номинативные функции неологизмов, т.е. проследить деятельность человека по вербализации окружающей действительности. Ср.: СТ S ← S + -овец с ЛСЗ «игрок по спортивной команде» (аяксовец – «игрок футбольной команды «Аякс», сибскановец – игрок хоккейной команды «Сибскана»); СТ S← S + -щик с ЛСЗ «Лицо по сфере профессиональной деятельности пиарщик – «лицо, которое осуществляет связь с общественностью», рекламщик – «лицо, которое занимается рекламой») и др. В свою очередь, использование пропозиционного подхода как метода анализа ЛСЗ позволяет при помощи совмещения логического и лингвистического осмысления семантики производного слова дать системное представление об организации дериватов, поскольку актуализированные в мотивированом слове компоненты пропозиции, представленные эксплицитно, и связывающие их отношения, представленные имплицитно, составляют суть словообразовательного значения производного слова. Пропозиция – это смысловая модель, с предельной обобщенностью отражающая актуальное для автора речи внеязыковое содержание. Традиционно выделяется два способа выражения пропозиции: предложение и непредикативные конструкции. Между предметом, подлежащим обозначению, и языковой единицей, его обозначающей, существует этап осмысления предмета и формирования понятия о нем в ходе познавательной деятельности человека. Понятие формируется на основе суждения о предмете, приписывании ему признаков и различными способами, в том числе и словом, представляется в языке. Поэтому понимание мотивированного слова как результата мыслительных операций по установлению связей и отношений между предметами действительности позволяет считать его единицей пропозитивной номинации. Пропозициональный подход к изучению семантики производного слова рассматривается многими лингвистами, однако сведения по данной проблеме не отличаются системностью и последовательностью, а накопленный в конкретных исследованиях материал теоретически осмыслен недостаточно. Поэтому наша основная задача – выявление факторов, влияющих на возможность описания семантических особенностей субстантивов, выделение общих, универсальных типов пропозициональных структур для целых групп производных слов. Возможность определения пропозициональной структуры дериватов зависит от того, к какому функциональному типу они принадлежат. Словообразовательная семантика производных имен мутационного типа имеет пропозитивный характер, поскольку они являются результатом словного переименования фрагмента мира, который уже обозначен развернутой единицей предикативного характера (ср.: яблочник – «тот, кто является членом фракции «Яблоко»). Пропозициональное содержание составляет ядро семантики мутационных дериватов, поэтому анализ подобных неологизмов должен прояснить те компоненты пропозиции, которые в лексеме представлены имплицитно, однако играют огромную роль в формировании значения слова (ср.: алюминийщик – «тот, кто производит алюминий»). Производные синтаксические дериваты имеют непропозитивное значение, так как в процессах синтаксической деривации не создается нового пропозитивного содержания: для подобных дериватов характерно категориально-грамматическое изменение без трансформации семантики мотиватора (ср.: прокрутка ← прокрутить; лексические значения деривата и мотиватора тождественны). Эквивалентные образования характеризуются отсутствием пропозитивной семантики, поскольку основная причина возникновения подобных слов – введение слова в новый стилистический пласт, при этом лексическое значение и частеречная принадлежность мотиватора и деривата эквивалентны друг другу (ср.: нарк = наркоман, мобильник = мобильный телефон). Вопрос о наличии/отсутствии пропозициональной семантики у модификационных образований полемичен. На наш взгляд, есть два пути решения данной проблемы, причем оба имеют право на существование. 1) Первый путь предлагает считать определение пропозиционных структур модификационных образований неактуальным, поскольку их создание характеризуется типизированностью и универсальностью: базирование на значении мотиватора с некоторым смысловым осложнением (7 модификационных значений в «Русской грамматике» 1980 года) и сохранение грамматической формы. 2) Второй путь немного отличается от первого: учитывая типизированность подобных дериватов, считать их специфической реализацией пропозиций характеристики «Х обладает качеством У», где Х – «женщина», «невзрослое существо» и т.д., а У – наименование мужчины, взрослого существа и т.д. (ср.: прозаикесса, узбечонок). Памятуя о стремлении к выявлению общих типов пропозициональных структур, мы избираем второе решение и считаем модификационные образования результатом свертывания пропозиции «Х обладает качеством У», которая может быть осложнена модальным значением. Таким образом, использование пропозиционального подхода как метода анализа семантики производного слова актуально при исследовании мутационных дериватов и – с известной долей условности – модификационных образований. В формулах ЛСЗ пропозитивная семантика представляется с неодинаковой степенью полноты: компоненты ЛСЗ могут быть соотнесены с компонентами одной пропозиции (ср.: ЛСЗ «лицо по объекту использования» и пропозиция «Х использует У»*- интернетчик, компьютерщик), однако в некоторых случаях компоненты ЛСЗ соотносятся с компонентами смежных пропозиций (ср.: ЛСЗ «лицо по сфере профессиональной деятельности» и пропозициональная формула «Х занимается деятельностью, которая связана с У» - пиаровец, где У – «PR: связь с общественностью»). Любой неологизм, следовательно, может рассматриваться с точки зрения глубины свертывания пропозиции и квалифицироваться как монопропозитивная единица, представляющая свертывание одной пропозиции, или как полипропозитивная единица, базирующаяся на двух или более пропозициях. В основе монопропозитивных наименований могут находиться 3 возможных типа пропозиций: пропозиция принадлежности «Х имеет У» (сособственник), пропозиция характеристики «Х обладает качеством У» (боксерка) и пропозиция отношения «Х имеет отношение к У» в различных модификациях(«Х продает У»: наркоделец, «Х производит У»: спиртовик и др.). Полипропозитивные единицы представляют собой взаимообусловленные характеризации с различными связями между ними, в основном – подчинительными («Х занимается деятельностью, которая связана с У»: рекламщик). При обсуждении пропозициональных структур субстантивной лексики наибольший интерес представляет изучение дериватов с модусными значениями, поскольку в лингвистической литературе вопрос о включении в пропозициональные структуры производных слов смыслов модуса, объективной и субъективной модальности остается почти не исследованным. В работах, посвященных данной проблеме, в основном принята установка на выражение чистых схем логических отношений без противопоставлений в плане реальности/ирреальности, ценностного отношения и т.д.. По поводу модальных смыслов высказываются полярные мнения: одни ученые (в частности, В.В. Виноградов) утверждают, что любое предложение модально, поскольку оно предикативно; другие (в частности, Ю.С. Степанов) говорят об обратном. На наш взгляд, объективная модальность относит сообщение в план реальности/ирреальности и выражает характер отношения говорящего к действительности в целом (оперируя языком логики: определяет истинность или ложность высказывания), в то время как субъективная модальность выражает отношение говорящего к сообщаемому, к конкретному предмету реальности. Поэтому основное внимание в исследовании уделяется описанию субъективной модальности, которая понимается как оценка человеком объективного положения вещей, не сводимая только к «истине» или только ко «лжи». Бесспорно, субъективная модальность присуща только экспрессивным наименованиям, т.к. наличие экспрессивной оценки в семантике производных слов позволяет отнести их к средствам языковой прагматики, отражающим отношение говорящего к фактам окружающей действительности. Правомерно утверждать, что пропозициональная структура таких образований включает пропозицию с оценочным предикатом, поскольку экспрессивный предикат является названием предмета через приписывание этому предмету признаков с одновременным отражением ценностного отношения номинатора к выражаемому в слове. Таким образом, наличие модуса оценки свидетельствует о присутствии человека, которое проявляется в выборе типа пропозиции и в формировании суждения, представляющего субъективное восприятие фактов реальности, их оценку. Без учета модальных смыслов невозможна интерпретация дериватов, включающих в пропозитивную формулу предикаты «любить», «увлекаться» и т.п.. Например, дюманьяк – «тот, кто любит творчество А.Дюма»: в структуру данного и сходных по семантике неологизмов (счетчикоман, сибсканомания, тамагочимания) обязательно включается фактор говорящего, т.к. именно он (говорящий) делает вывод о превышении нормы в отношении какого-либо предмета или явления («Х имеет отношение к У, Z считает, что Х любит У, при этом Р>N» ** Отношение человека к обозначаемому событию всегда сопровождается определенными эмоциями, поэтому описание пропозитивных структур экспрессивных дериватов должно быть дополнено указанием на конкретный эмоциональный смысл: ирония, пренебрежение, ласкательность, неодобрение и т.п.(следовательно, представленная выше структура неологизма дюманьяк в окончательном виде имеет следующую форму: «Х имеет отношение к У, Z считает, что Х любит У, при этом Р>N + Mod неодобр.»). Таким образом, обозначив модусные значения как полноправные части пропозиционных структур, мы любой экспрессивный дериват признаем полипропозитивной единицей, представляющей свертывание двух и более (в некоторых случаях – до шести) пропозиций. Если предложение представляет пропозицию, как правило, полностью, то в дериватах пропозиция свертывается, причем весьма значительно. При этом в большинстве случаев материально не выражается основной пропозиционный компонент – предикат (ср.: анашист "тот, кто {использует} анашу”). Поэтому при анализе таких неологизмов, которые можно определить как мощное средство компрессии действительности, особое внимание следует уделить "прояснению” компонентов, диктующих слову его семантику, поскольку чем более актантов имеет в основном имплицируемый предикат, тем больше компонентов могут оказаться не выраженными в поверхностной структуре производного слова и тем сильнее будет фразеологичность деривата. В ряде случаев в процессах мотивации возможен выход за пределы одной пропозиции, при этом полипропозитивность номинативной единицы может быть обусловлена как объективным положением вещей (рекламщик – "человек занимается деятельностью, которая связана с рекламой”), так и субъективным отношением говорящего к обозначаемому им факту реальности (барабашковед – "человек изучает аномальные явления, говорящий считает, что это смешно”). Следует отметить, что количество "чистых” полипропозитивных единиц весьма ограничено, т.к. в основном полипропозитивность той или иной лексемы зависит от ценностной картины мира номинатора. Все производные слова определенной эпохи объединяются в тематические группы на основании общей семантической темы, поэтому описание пропозитивных структур дериватов целесообразно проводить в рамках словообразовательных категорий (далее СК), т.к. благодаря этому можно определить смысловые общности и различия неологизмов, объединенных в группы по их номинативным функциям. Например, неологизмы думец ("член Государственной Думы”), циковец ("член центральной избирательной комиссии”), налоговик ("представитель налоговой инспекции”), путинец ("сторонник В.В.Путина”) и др. объединяются в СК с общими значением "лицо по принадлежности к организации”. Все производные слова данной категории являются неэкспрессивными образованиями, поэтому для них характерно отсутствие модусных смыслов. Представители данной СК реализуют пропозицию отношения "Х имеет отношение к У”, однако считаем уместным определить более конкретную формулировку, поскольку необходимо прояснить те компоненты, которые, определяя семантику деривата, не выражаются в поверхностной структуре слова. Поэтому здесь возможны 2 решения: 1) это монопропозитивные единицы, реализующие формулу "Х является членом У”, 2) это полипропозитивные единицы, реализующие формулу "Х является членом организации, которая называется У”. Обе структуры имеют право на существование, однако предпочтение отдается первому варианту, ибо наша цель – выявить те модели, которые с предельной обобщенностью и компактностью отражают определенное внеязыковое содержание. Поэтому в качестве пропозитивной структуры дериватов данной СК выступает схема "Х является членом У” при ее трансформации в более компактную и абстрактную формулу "Х представляет У” (думец, где У – Государственная Дума; циковец, где У – ЦИК; налоговик, где У – налоговая полиция; путинец, где У – В.В. Путин). Другой пример: неологизмы интернетчик (пользователь сети Интернет), героинщик ("наркоман, который употребляет героин”), двадцаточник ("пассажир автобуса № 20”) и др. объединяются в СК с общим значением "лицо по объекту использования”. Представители данной категории составляют две группы: монопропозитивные единицы ("Х использует У”: интернетчик, где У – Интернет) и полипропозитивные единицы, базовой основой которых является формула монопропозитивных лексем («Х использует У, Z считает, что это плохо, т.е. Mod неодобр.»: героинщик, где У – героин; «Х использует У + Mod ирон.»: двадцаточник, где У – «двадцатка»). Представленные примеры демонстрируют, что в одних случаях лексемы определенной СК реализуют общий тип пропозиции (СК «лицо по принадлежности к организации»), в других случаях представители одной СК являются реализациями разных пропозициональных структур (СК «лицо по объекту использования»). Отдельную группу неологизмов составляют дериваты отвлеченного типа. Обычно отвлеченные имена являются непроизводными (ср.: ум, честь, совесть). Производные отвлеченные наименования в большинстве случаев относятся к области синтаксической деривации, единицы которой лишены пропозитивной семантики (ср.: курение, злость и т.д.). Однако дериваты бесквартирье – «отсутствие квартиры», сибсканомания («увлечение игрой хоккейной команды «Сибскана»), пофигизм («равнодушное отношение ко всему происходящему») и д.р. можно оценить как мутационные дериваты, поскольку они существенно отличаются от своих мотиваторов в плане лексического значения (бесквартирье - «отсутствие жилого помещения» и «квартира» - «жилое помещение»). Следовательно, подобные неологизмы обладают пропозитивным содержанием, и перед исследователем возникает задача – определить пропозициональную структуру этих слов. В лингвистической литературе не встретились работы, которые были бы посвящены данной проблеме, поэтому предлагаемая классификация отвлеченных имен в аспекте глубинного синтаксиса имеет характер известной условности, гипотетичности. На наш взгляд, данные мотивированные слова являются полипропозитивными единицами со следующими структурами: 1) «С, при котором Х имеет отношение к У, Z считает, что Х любит У + Mod ирон.» (сибсканомания, где У – «Сибскана», тамагочимания, где У – тамагочи»)***; 2) «С, при котором Х не имеет У» (бесквартирье, где У – квартира); 3) «С характеризуется признаком А, Z считает, что А – это плохо (Mod неодобр.)» (пофигизм, где У – «пофиг»**** и т.д. * * * Таким образом, определив производное слово как единицу пропозитивной номинации, мы с помощью пропозиционального анализа можем достичь главной цели современного словообразования: определить, каким образом человек обозначает то или иное явление действительности, как устанавливает связь между предметами реальности, т.е. описать особенности семантической организации производных слов в определенный период времени. * Х – именуемый человек; У – актант (объект, место и т.д.)
** Z – номинатор (говорящий) Р – предикат N – норма (ценностная картина мира номинатора) >/< - отклонение от нормы
*** С – обозначаемое отвлеченным понятием событие, положение дел и т.д.
**** А – признак