Елена Владимировна озадаченно смотрела на инвалида в коляске, который горящим взором следил за выходящими из метро людьми. Она даже остановилась, словно споткнувшись об исходящее из него беспокойство. Инвалид впился в нее взглядом и замахал руками, простирая их к ней так энергично, что Елене Владимировне показалось, будто они вытягиваются.
— Вы меня зовете? — уточнила она. Инвалид закивал и для убедительности схватил ее за рукав.
— Домой! — хрипло сказал он и закатил глаза.
—Простите — что?
— Я. Хочу. Домой. — убедительно заявил инвалид и откинулся в своем кресле с видом человека, который, несмотря ни на что, выполнил свой долг.
Поскольку Елена Владимировна молчала, он слегка потряс ее рукав.
— Ко мне домой? — испугалась она.
Инвалид так решительно замотал головой, что Елена Владимировна даже обиделась за свой дом.
Сидящий в кресле замотанный шарфом по самые глаза старик с трудом приподнял руку, и тут же уронил ее на покрытые пледом колени. Горестно шамкая, он поведал, что руки его внезапно так ослабели, что он уже не может крутить колеса коляски и поэтому никак не может доехать на ней до подъезда своего дома, который находится буквально в двух шагах. Люди так жестоки, а он так одинок!
Елена Владимировна растерялась. Возиться с несчастным стариком ей было совершенно некогда, потому что она собиралась что-нибудь наскоро сготовить и отнести к деду. Но и оставить его у метро ей не позволяла совесть.
— Вам далеко? — нерешительно спросила она.
— Нет! — вдохновенно вскричал дед и показал на подъезд, к которому его следовало подвезти и позвонить в звонок, а там его встретят любящая внучка, дочь и супруга. Наличие стольких любящих родственников не совсем вязалось с образом одинокого старика, но Елена Владимировна решила не вникать. Решительно взявшись за спинку кресла, она покатила его вперед. Старик держал перед собой вытянутую руку, и его совсем не дрожащий палец твердо указывал на подъезд, перед которым стоял черный «Форд» с тонированными стеклами.
— Туда! — твердил он с маниакальностью потерпевшего кораблекрушение, который увидел желанный берег.
Елена Владимировна торопливо подкатила его к подъезду, стараясь обогнуть машину и позвонить. Ей помешало то, что дверцы машины резко открылись, и оттуда стали вылезать какие-то люди. Елена Владимировна упорно тянулась к звонку, чтобы скорее сбагрить деда с рук, злясь на мужчину, который вдруг оказался перед ней и не собирался уступать ей дорогу.
— Какой тупица, — подумала Елена Владимировна, с изумлением наблюдая, как он тянет к ней руки. Это показалось ей странным.
Мужчина нехорошо усмехнулся. Боковым зрением она заметила, что с ног старика свалился плед и он стал вставать.
— Елена! — раздался энергичный знакомый голос деда.
— Мама! Это кто? — спросила вынырнувшая из-под его руки Ирка.
Старик немедленно рухнул в кресло, а мужчины упаковались обратно в машину.
Ирка энергично схватилось за кресло и пожелала узнать, куда доставить его пассажира. Не обращая внимания на отъехавшую машину, Елена Владимировна решительно надавила на кнопку звонка, несмотря на горячие уверения деда, что теперь он доберется сам. Дверь распахнулась, и в дверном проеме грозно возникла высокая фигура, которая воскликнула:
— Ага! Фигура быстро окинула взглядом подходы к подъезду, и, воскликнув на этот раз: «Ой!», стала быстро закрывать дверь. Однако Ирка моментально сунула ногу в проем, а дед быстро втолкнул в подъезд коляску.
— Странно все это, — заключила Ирка, когда они подходили к подъезду Елены Владимировны. — Старик какой-то … ненастоящий.
— Кхе-кхе, — предупреждающе произнес дед. Они с Иркой заранее договорились извлечь Елену Владимировну из дома, не в полной мере раскрыв ей грозящую Ирке опасность быть похищенной бандитами.
Зная боевой характер Иркиной матери, Владимиру Антоновичу было несложно представить себе масштаб ее деятельности по защите вверенного ей семейства. Первым делом, она, как заботливая наседка, запрет их от внешнего мира и полностью парализует их розыскную деятельность, привлечет на свою сторону силы милиции, которые, несмотря на свою малочисленность, опасны тем, что, когда они все же собираются нанести удар, то направляют его в совершенно непредсказуемом направлении. Но, самое главное, она привлечет громадную армию своих бородатых друзей, а уж что они способны натворить, было давно известно.
Поэтому Костей, как человеком, состоящем в близких отношениях с высокой литературой, был придуман нехитрый сюжет о тайно влюбленном в Елену Владимировну маньяке, который собирался похитить Елену Владимировну, держать ее в подвале своей дачи, кормить ее исключительно фуа-гра и ананасами и любоваться ею с утра до ночи в костюме испанской гранд дамы, затянутой в корсет по самую шею. Елена Владимировна ненавидела гусиную печенку, а от ананасов у нее чесалась шея. Поэтому байку о маньяке она проглотила и согласилась пожить у деда, пока его не обезвредят. Правда, ей захотелось узнать, откуда Владимиру Антоновичу стало о нем известно, и тот, не моргнув глазом, выдал замысловатую историю о том, как он встретил мужчину у ее подъезда поздно вечером, который звонил по телефону и велел своему шоферу закупить десять килограммов фуа-гра и наручники, потому что он готовился привезти испанскую принцессу Елену. Потом дед прокрался за ним в подъезд и отогнал его в тот момент, когда он пытался открыть ее дверь.
| 