Малахов переглянулся со своим коллегой. Они дружно вздохнули и поехали в отделение, заводить дело. А Шарахутдинов поехал домой, где он намеревался хорошенько побиться головой о стену, напиться, и потом думать, что делать дальше. С порога его огорошил Анатолий:
— Звонил Бугор, — сообщил он. — Сказал, что он разговаривал с Удодом. Он обещал подъехать.
— Кто обещал подъехать? — оторопел Шарахутдинов. — Бугор?
— Нет, Удод, — невозмутимо ответил Анатолий. — Только что-то его долго нет. Забаловал парень. Надо его окоротить.
Павел Андреич решил побиться головой об стенку чуть позже. Удод мертв, это он сразу разглядел. Как мертвы и все члены этой троицы, рекомендованной ему неким знакомым, который, бывало, выручал его в щекотливых ситуациях за относительно приемлемую цену. Шарахутдинов поморщился. Бугор, Удод, — вся эта уголовщина ему не нравилась, но делать было нечего. Их порекомендовал надежный приятель, который уже несколько лет решал возникающие у него проблемы только с их помощью. Тогда кто же звонил? И самое главное и пугающее — кто же подъедет и зачем? В загробный мир Павел Андреич не особенно верил, но велел Анатолию никуда не отлучаться, и побежал к себе в кабинет, где у него в баре был замечательный крепкий коньяк.
Когда спустя три часа он убедился, что никто не пришел за ним из загробного мира, он снова ощутил интерес к миру живых и позвонил своему знакомому. Узнав о гибели своей уголовной троицы тот здорово расстроился, и даже попробовал наехать на Павла Андреича за то, что тот его, можно сказать, осиротил, оставил без правой и левой руки. Но Павел Андреич рассердился, напомнил, что лишился джипа, пережил нервный стресс, а рекомендованная троица не смогла справиться с таким банальным делом, как последить за парой недотёпистых лохов.
— В милиции сказали, что их всех положил кто-то четвертый, — ядовито сказал он. – Может быть, это девица их всех положила, а? Вашу грозную банду? Да мой пудель, — покосился он на своего огромного пса, — и тот…
Его собеседник немного помолчал, испытывая неловкость. Возразить было нечего — сами виноваты, дуболомы уголовные. Мало того, что дело не сделали, так еще и опозорили. Это ж надо — дать себя так бесславно укокошить. А деньги он, между прочим, уже получил, и надо было их как-то отрабатывать. Одно утешало — что такого добра было много. Он вздохнул, и обещал к вечеру поднять свои старые связи. Следователь Малахов решил отложить дело об убиенных бандитах на завтра, когда будет готова дактилоскопическая экспертиза и можно будет установить их личности. Пока же он вспомнил о недавнем визите Кости и стал размышлять, с чего тот вдруг так обеспокоился безопасностью Молчанова. Выпив чаю из пакетика и закусив чипсами, он поехал к нему на работу.
— Опять вы, — безрадостно сказал Костя, откладывая в сторону роман.
— Что значит — опять я, — возмутился Малахов. — Вы же сами ко мне перед обедом заходили.
— А, да! — вспомнил Костя. И заодно вспомнил прочитанный им, недавно отредактированный детектив, в котором разыгралась больничная драма со свидетелем. Будучи человеком творческим, он тут же перепутал причину и следствие, и совершенно искренне уверил себя в том, что заезжал к Малахову под воздействием прочитанного. Малахов возмутился.
— Только этого не хватало! — возмущенно начал он. — Если вы будете дергать меня из-за каждой прочитанной книжки… я занимаюсь серьезным делом… а вы… да я…
— Да вы, между прочим, меня сначала в покушении на Молчанова подозревали, — возмутился Костя. — А если вдруг на него действительно будет ночью покушение? Если в него стреляли, то почему не захотят в больнице добить? И к кому тогда вы будете приставать со своими дурацкими обвинениями?
— К кому? — поинтересовался Малахов.
— Ко мне, — объяснил Костя. С этим Малахов не мог не согласиться. Потому что кого еще можно было подозревать, он решительно не знал.
— Поэтому, — объяснял Костя сумрачному следователю, — в безопасности Молчанова я кровно заинтересован. И не говорите потом, что я вас не предупреждал. А я, — разошелся он, — уж таким алиби на этот вечер запасусь… и на эту ночь тоже, — поразмыслив, добавил он.
— Приглашу к себе сразу после работы человек десять гостей, и будем гудеть до утра. — А где вы были вчера вечером и ночью? — спросил сразу помрачневший Малахов.
— На даче мы были, — твердо ответил Костя, и честно посмотрел Малахову в глаза. —Свидетель — Павельев Николай, деревня Оболенское, дом тридцать семь. Улиц там нет. А его городской телефон —… Малахов горячо заверил Костю, что городской телефон не требуется. Задав ему еще пару ничего не значащих вопросов, он вышел. Заявление Кости, что он запасется алиби на эту ночь, произвело на него самое гнетущее впечатление. Действительно, случись что с Леней, — кому предъявлять обвинения? Он начал думать, что с Леней обязательно что-то случится. А начальник отдела говорил, что у Молчанова крутой папаша, и что, если не дай Бог, что не так…
Вспомнив про папу, Малахов решительно направился в кабинет начальника, выбивать для Лени охрану на ночь.
С работы Костя поехал сразу к Ирке. Она с порога выложила ему все, что узнала, и сразу стала куда-то собираться.
— Давай скорее, — поторопила она Костю.
Костя расстроился. Во-первых, он был голоден, а во-вторых, он рассчитывал на долгий приятный вечер с любимой девушкой.
— А поесть? — отважился он.
— Ах, да, — спохватилась Ирка, полетела на кухню и торопливо шмякнула два яйца на сковородку. — Ты не забыл? Они грозились Молчанова убрать?
— Так кому убирать-то? — отмахнулся Костя. — Их самих убрали, так что…
—Убрали, наверное, исполнителей, — терпеливо объяснила ему Ирка. — Это ничего не значит. Заказчики новых найдут.
Костя вздохнул, и стал жевать яичницу, которую Ирка к тому же забыла посолить.
— А десерт? — заикнулся было он, но, взглянув на Ирку, покорно отправился за ней в больницу. Приемные часы еще не кончились, и у двери в стационар тосковала сухонькая старушка в белом халате. Ирка удовлетворенно улыбнулась, полагая, что сработал ее звонок в милицию.
— Вам к кому? — важно спросила старушка, когда они в белых халатах подошли к дверям.
— В девятую палату, к Молчанову.
— Нельзя к нему, — сообщила старушка. — К нему только отца пускают. Он под охраной лежит.
— Под охраной? – обрадовался Костя. — Вы точно знаете?
— Как не точно, — обиделась старушка, — если ему перед палатой милиционера поставили. В форме. И не в девятой он теперь вовсе лежит, а в одиннадцатой, в одноместной.
— Ой, — испугалась Ирка, — вы об этом никому не говорите.
— Почему это? — обиделась старушка.
— Как же, — пояснил Костя. — а вдруг его те искать будут, от которых его милиционер охраняет.
— Ты меня не учи, — старушка насупилась. — Идите-ка сами отсюда подобру-поздорову. Учить меня вздумали! Ходют, выведывают…
Ирка с Костей с облегчением вышли.
— Ну что? — потер руки Костя.
— Нам известно, что Серый с Бугром очень изменились, вернувшись из Арабских Эмиратов. Интересно, очень интересно. Нам бы узнать, что там произошло, в этих Эмиратах.
— Как же теперь узнаешь?
Ирка опечалилась.
— Оба мертвы. Знать бы, — сокрушенно сказала она, — надо было не сразу их застрелить, а поспрашивать…
Костя теперь нисколько не сомневался, что если бы Ирка их поспрашивала, они бы у нее заговорили, как миленькие. Он искоса посмотрел на нее:
— Пойдем куда-нибудь, поужинаем? Что-то я после твоей яичницы такой голодный!
Ирка спохватилась, что ее давно ждут Танька со Свинпином.
— Я знаю место, где нас накормят вкусным пирогом, — порадовала она, и позвонила Таньке. Та, узнав, что Ирка придет не одна, а с приятелем, даже обрадовалась. Во-первых, как и все женщины, она была любопытна, когда дело касалось чужих бой-френдов, а во-вторых, чем больше народу противостоит Зое Карповне, тем лучше для всех.
| 