Этот писатель обладает замечательным стилем, и тонкой, режущей, как бритва, иронией. Тем ответственнее он должен быть, когда пишет о людях, ставших символом времени и эпохи для его читателя — которого он, кстати сказать, откровенно презирает. Что явилось предметом его новой книги? Если без флера, то сплетни, собранные по старым журналам и закулисным рассказам. Ох уж это закулисье! Вполне заурядный случай, который произошел — и Бог бы с ним, плюнуть и забыть, — обрастает подробностями, размножающимися с каждым новым рассказчиком. В глазах появляется нездоровый блеск, дрожь во всем теле от перевозбуждения, привкус скандальности приятно щекочет нервы. Рассказчику. А мне, читателю, было грустно и обидно. Ну не хочу я знать, что талантливая и обаятельная актриса, Нина Ургант, имела слабость к алкоголю. Не таким я хочу видеть ее образ, который у меня сохранился от ее ролей в кино. Причем Веллер описывает незаурядную находчивость, которую она проявляла на сцене.
Но в том и заключается талант большого писателя, что, на словах превознося ее, подтекстно, на уровне импликации, он изображает ее опустившейся пьяницей. До того опустившейся, что рюмку с водой вместо водки она закидывает на сцене в рот отработанным жестом алкоголика, и что коллеги по театральному ремеслу, видите ли, устали сдерживаться и налили ей в графин водку вместо воды.
Я нисколько не хочу знать, что вызывающий много споров и неприятия скульптор Церетели был в детстве изгоем, над которым издевались его сверстники. И что в глубинах его сознания зародилась страсть к мегаломании, как диагноз в психушке, ответ на издевательства в детстве. Да, только ленивый не ругнет Церетели, это модно! Однако с удовольствием гуляют по Манежной площади среди его скульптур, однако ставят их в огромном количестве во многих городах мира. А не был бы талантлив, никто бы его не ругал. Потому что попросту не знали бы о его существовании. Поэтому не стоило бы захлебываться от восторга, описывая, как мэры городов отказывались принять в дар его огромную скульптуру Гулливера. Описывает, разумеется, талантливо, вкладывая ядовито-остроумные диалоги в уста отказывающих. Так и видишь, как он, несмотря на возраст — пора бы уже и добрее быть, кстати, — подпрыгивает у пьедестала, стремясь доплюнуть до исполина, стоящего на нем.
Егор Гайдар, неоцененный современниками, вызывает уважение хотя бы за ту страстность, с которой он отстаивал свою точку зрения. Как на него не смотри, с какой позиции ни рассматривай, нельзя не признать, что он был среди первых экономистов, который виноват лишь в том, что чуть лучше остальных видел глубину пропасти. Поэтому «внешние данные Винни Пуха и харизма Пятачка» — это, пожалуйста, про кого-нибудь другого, только не про уважаемого многими человека, хотя бы даже из уважения к его деду. Его, к счастью, не успел оплевать в своей книжке Михаил Веллер.
Сергей Михалков знаменит не тем, что запугал редактора журнала, опубликовавшего его первое стихотворение, он и на самом деле хороший писатель. И этого факта не изменит то, что Михалков, как и всякий нормальный отец, стремился оградить своего сына от армии. Почему бы и нет, собственно? Или у нас уже та армия, в которую можно с легким сердцем отпускать сыновей, не опасаясь насилия и издевательств при полном попустительстве офицеров? И разве не естественным было бы стремление сохранить для нашей культуры действительно талантливого человека? Поэтому действия маршала Малиновского, со злорадным восторгом описываемые автором, не вызывают у меня никого уважения.
Зато Никита Богословский приводит Михаила Веллера в полный восторг. А как же — вот уж где яда и бесчеловечной фантазии через край. Оба описываемых розыгрыша именитого приколиста заставили меня оторопеть. Судите сами — выдать себя в дотелевизионный век за своего собрата по гастролям, который должен выступать во втором действии, слово в слово повторив его программу. Правда, смешно? Только не артисту, который совершенно незаслуженно провалился и испытал шок, который только по счастливой случайности не закончился инфарктом.
В пересказе описываемые Веллером анекдоты заняли бы минут двадцать от силы, что в пересчете на страницы составит и того меньше. Остальное — талант писателя, позволивший размазать все это на целую книгу и принесло, я думаю, приличный гонорар. Что ж, талант, как говорится, не пропьешь. Если его не заслоняет обычное мещанское злопыхательство..
|
