Деятельность... Как много значит она для становления человека. Но не всякая деятельность, а такая, в которую вовлекаются руки, мысли и чувства человека и направ-ляются к тому, чтобы строить, совершенствовать, преобразовывать, открывать, покорять. Деятельность не созерцательная, а созидательная.
Будь моя воля, я бы запретил выпускать для детей игрушки, которые надо заводить или включать в электрическую сеть, а затем смотреть, как они двигаются, перемещаются. Я бы позаботился, чтобы конструкторы разрабатывали, а фабрики выпускали только такие игрушки, которые можно будет разбирать, собирать, опять разбирать, переделывать, перестраивать и находить новый вариант игрушки.
Будь моя воля, я бы мало водил детей в кино, редко включал бы им телевизор; показывал бы им только такие фильмы и передачи, которые призывали бы их к сопе-реживанию, действию, созиданию и преобразованию. Зато дал бы им ведро с краской и щетку, чтобы красить заборы; дал бы молоток и гвозди — делать скамейки; дал бы чертежи и детали, чтобы строить самолеты и ракеты; дал бы им интереснейшие задачи, которые надо было бы решать посредством поиска необходимых знаний.
Будь моя воля, я бы поставил вопрос: почему некоторые школьные учебники не разговаривают с детьми дружески, не радуют их, не призывают, не помогают, а только пассивно отражают знания и ограничивают детей лишь заучиванием их содержания?
Меньше созерцательной деятельности, больше созидательной — вот какой принцип клал бы я в основу устройства нашего педагогического государства.
Проголосовали бы дети за такую воспитательную систему?
Во мне говорит вера в детей, устремленных в будущее: они этого и ждут от нас.
Мы читали и рассказывали тебе сказки каждый день, каждый вечер, перед сном.
Твое упорство в просьбе рассказывать тебе сказки (к этому в дальнейшем присоединилась и твоя сестренка) заставило меня заняться их сочинением. Сперва я сочинял их стихийно, но вскоре подумал, что надо ввести в них какой-то порядок, то есть рассказывать не обо всем, а о нравственных началах твоей личности. И хорошо, что всплыли тогда в моей памяти имена десяти братьев, которых моя бабушка в моем раннем детстве пересчитывала по пальцам. «Это Обито! — говорила она, сгибая, мой мизинец на левой руке. — Это — Робито, — это Джимшито, это — Хозито!» Счет на левой руке заканчивался большим пальцем: «Это—Заал!» А затем бабушка продолжала считать пальцы на правой руке, начиная опять с мизинца и заканчивая большим пальцем: «Это — Зураб, это — Данапици, это—Дагургени, это—Бацки, а это — Пирдаубанеди!»
Я не помню, связывала ли она эти имена с каким-либо сказочным содержанием, но я решил их сделать (героями моих сказок, подружить тебя с ними и вместе с ними ввести тебя в сказочный мир. Главным героем этого мира я сделал тебя. Раз вечером, когда ты и твоя сестренка уже приготовились ко сну и удобно устроились в своих кроватках, я начал осуществлять свою пока еще не вполне ясную идею.
— Жил-был один мальчик, звали его Паата, и была у него маленькая сестренка, а звали ее Ниной. И были у них бабушка, мама и папа, И жили они в вечно солнечном городе Тбилиси.
Вы оба сразу запротестовали:
— Это не сказка. Это правда. Расскажи нам сказку!
---Я и рассказываю сказку. Потерпите, пожалуйста, Мама, папа и бабушка очень любили своих детей.
Опять протесты:
— Это же правда. Это про нас, а нам нужна сказка!
— Сейчас и начнется сказка. Раз в полночь, когда Паата спал глубоким сном, пришел к нему Обито. Он еле взобрался к нему на кровать и подполз к его уху. Ухо было прикрыто густой прядью курчавых волос, и Обито чуть было не запутался в ней. Он достал свою саблю и стал отсекать каждый волосок, который мешал ему добраться до уха спавшего крепким сном мальчика.
|
