Вынужденное в период избирательной кампании обещать массам поворот во внешней политике, отказ от холодной войны правительство Идена в 1955 — начале 1956 г. сделало несколько демонстративных шагов, создававших видимость выполнения этого обязательства. Английское правительство не могло не считаться с тем, что в эти годы резко усилилась борьба СССР за мир и безопасность народов. Летом 1955 г. состоялось Женевское совещание глав правительств великих держав, в котором принял участие и Идеи. Однако именно Англия оказалась одной из тех империалистических держав, которые сорвали начавшуюся разрядку напряженности и поставили человечество под угрозу новой мировой войны.
Кризис колониальной системы особенно болезненно сказался на Англии, как крупнейшей колониальной державе. Сдавая под натиском освободительной борьбы народов одну позицию за другой, английское правительство еще в 1954 г. вынуждено было вывести войска из зоны Суэцкого канала. Но интересы английских миллионеров, держателей акций компании Суэцкого канала, были для правительства консерваторов выше интересов дела мира. Когда в 1956 г. президент Египта Насер объявил о национализации Суэцкого канала, правительство Идена, а также правительство Франции выступили с угрозами в адрес Египта. Лидер лейбористов Гейтскелл в этот период почти безоговорочно поддерживал Идена. Но агрессивные планы вызвали решительный отпор рабочего класса. Под давлением рядовых членов профсоюзов Генеральный совет
Конгресса тред-юнионов не занял столь открытой империалистической позиции, как лидеры лейбористской партии. В его резолюциях, правда, осуждались действия египетского правительства, но в то же время признавались «суверенные права Египта». Один из крайне правых профсоюзных лидеров, учитывая настроение масс, говорил в те дни: «Мы заявляем правительству, что, если оно втянет страну в ненужную войну, вся нация поднимется в глубоком, непримиримом, ожесточенном гневе, какого еще никогда не знали».
Для такого прогноза были все основания: обострение классовой борьбы в связи с попыткой ограничить право на стачку, явное нежелание масс поддерживать неоколониалистскую политику консерваторов, а тем более воевать за нее, наконец, нарастание бунтарских настроений в среде мелкобуржуазной и интеллигентской молодежи. Если в конце пребывания у власти лейбористской верхушки эти настроения лишь зарождались, то через пять лет они охватили достаточно широкие круги и получили выход в сферу «высокой культуры».
Выдающийся театральный и кинокритик Кеннет Тайней — сам плоть от илоты духовно бунтующей молодежи 50-х годов — объяснял истоки ее недовольства отчаянием многих молодых англичан, чье детство и юность были изуродованы войной и кризисом, мужавших во время правления лейбористов и обнаруживших к моменту «выхода в жизнь», что классовый строй все еще непонятно почему достаточно крепок. Люди этого поколения «достигли совершеннолетия ко времени изобретения атомной бомбы». Могли ли они чтить «существующую ныне цивилизацию», если в любой момент она могла превратиться в «цивилизацию, когда-то существовавшую»? И они действительно не чтили ее, нередко отвергая не только мораль и образ жизни «выкормленных Итоном консерваторов», но и подлинные ценности культуры. «Уж эта мне вечная игривость паршивого Моцарта, — восклицает Джим Диксон—герой романа Кингсли Эмиса «Счастливчик Джим» (1953). Этот «счастливчик» — преподаватель «красыокирпичного» университета, человек демократического происхождения, не желающий подчиняться фальшивому этикету и «правилам игры» и берущий сомнительный реванш в виде эпатирования буржуазной публики, гримас за спиной (!) ненавистных университетских профессоров и шутовских выходок. Роман воскрешает лучшие традиции «английского юмора»; смешные «эмисовские» ситуации, в которых оказывается герой, как и своеобразная логика (или алогичность) его поступков, забавляют читателя.
|
