Об этой статье мне рассказал мой знакомый, которого всегда привлекали http://lookideas.ru/ruiny-dzhedi/, и он посетил много красивых мест, богатых своей историей и развалинами. Когнитивный подход к изучению языковых явлений получил в лингвистике в последние десятилетия широкое распространение. Он применяется для реконструкции способов упорядочивания знаний и опыта носителей языка в различных сферах объективной реальности.

Концептуальная метафора с точки зрения когнитивной семантики представляет собой модель представления информации о какой-либо одной сфере деятельности терминами иной, совсем другой сферы (см.: [Чудинов 2003; Baldauf 1997; Feng 2003; Kövecses 2002] и др.). Набор используемых узусом в конкретном языке концептуальных метафор зависит от многих факторов, как интра-, так и экстралингвистических: истории данного языка, истории, культуры, обычаев народа, социально-политических и экономических условий в обществе и государстве, которые этот язык обслуживает [Bergem 1996; Rigotti 1994 и др.].

В свою очередь немецкий политический дискурс представляет собой подсистему современного немецкого языка, предназначенную в ФРГ для политической коммуникации в сфере общественно-политических отношений. Носителями политического языка в современной Федеративной Республике являются представители системы государственной власти (президент, канцлер, министры, депутаты бундестага и бундесрата и земельных парламентов). Политический дискурс ФРГ характеризуется образностью, которая обусловлена активным использованием наглядных языковых средств. Тексты публичных речей немецких политических деятелей изобилуют помимо прочих образных средств и большим количеством метафор.

В рамках когнитивного подхода данные метафоры объективируют знания немецких политиков о социально-политической реальности в Германии и в Европейском Союзе и выражают наиболее актуальные с их точки зрения её свойства и качества, которые они ей приписывают (или же, по крайней мере, пытаются это сделать).

Острая политическая борьба, стремление завоевать симпатии электората, представить свою деятельность (деятельность своей партии) с положительной стороны и очернить политических оппонентов влияют в немецком политическом дискурсе на используемые этими политиками концептуальные метафоры и определяют частотность, продуктивность и доминантность тех или иных видов концептуальных метафор, которые принято различать как по сфере-источнику метафорического переноса, так и по сфере-цели (сфере-мишени) метафорической экспансии (см., например: [Чудинов 2003; Baranov 2004; Rigotti 1994]).

Сферой-мишенью метафорического переноса наименования служит в политическом языке концептуальная сфера (концепт) ПОЛИТИКА, что вполне естественно, так как политический язык, реализуемый в дискурсе, – средство борьбы за власть и средство удержания власти в случае её получения.

Исходными сферами переноса наименования выступают различные области существования человека и живой природы, некоторые из которых (и / или их части) уже становились объектами исследований российских и зарубежных учёных [Пименова 2005; Чудинов 2003; Baldauf 1997; Bergem 1996; Jäkel 1997; Rigotti 1994].

Небольшую по частотности, но упорядоченную по доминантности группу представляют собой метафоры из исходной концептуальной сферы ОДЕЖДА (2,9 % артефактных метафор и 1,2 % всех политических метафор) [Керимов 2005: 16]. Концептуальные метафоры одежды представляют объекты, процессы и явления германской и европейской (шире – мировой) социальной реальности лексемами, обозначающими текстильные аксессуары, предметы гардероба и прочие связанные с ними реалии.

Наименования видов одежды и их частей используются чаще всего немецкими политиками для негативной оценки личности своих оппонентов и результатов их деятельности (деятельности их партии).

Из конкретных предметов гардероба немецкие политики для создания отрицательного образа на своих противников «примеряют», как правило, «новую щегольскую одежду» и «старые шляпы», например:

(1) Wer ist Stollmann? Das ist der alte Patriach im neuen Yuppie-Gewand [Blüm 1998: 7]. => Кто такой господин Штольманн? Это старый патриарх в новой щегольской одежде.

(2) Wir brauchen keine alten Hüte in der Politik [Waigel 1998: 3]. => Нам не нужны в политике старые шляпы.

(3) Für die Besteuerung der gewerblichen Einkünfte schlägt der SPD ein sogenanntes Optionsmodell vor. Das ist nun wirklich ein ganz alter Hut aus der Mottenkiste, der bereits Anfang der 50er Jahre wegen praktischer Undurchführbarkeit abgeschafft werden mußte [Waigel 1998: 4]. => Для обложения налогом постоянных промышленных доходов СДПГ предлагает так называемую оптационную модель. Это действительно извлечение из ящика совсем старой шляпы, которая уже в начале 50-х гг. была прекращена из-за практической невыполнимости.

Устойчивое сочетание старая шляпа (нем. ein alter Hut), которое первоначально в немецком языке возникло на базе метонимии, уже закреплено в словарях в значении ‘старый человек’. Именно в этом значении данное фразеологическое выражение реализуется в качестве концептуальной метафоры в примере (2). В примере (3), однако, мы имеем дело со свободным словосочетанием с теми же компонентами (доставать живого человека, хоть и старого (по возрасту), из сундука весьма проблематично). В обоих контекстах «старыми шляпами» именуются представители правящей (в 1998 г.) партии ХДС / ХСС, которые, по мнению оратора, за долгие годы пребывания у власти уже утратили свежесть взглядов и правильность восприятия политических реалий и перестали быть актуальными со своим «старым» взглядом на вновь возникающие проблемы иного, нового характера.

В немецком политическом дискурсе задействованы также номинации других текстильных предметов, например, «покрывала»:

(4) Der braune Schleier, mit dem unsere Soldaten bei dieser Diskussion überzogen werden sollten, ist zerrissen worden [Kossendey 1998: 11]. => Коричневое покрывало, которым должны были быть покрыты наши солдаты в этой дискуссии, разорвано.

В примере (4) метафоре-существительному покрывало (нем. der Schleier) сопутствует адъективная цветовая метафора коричневый (braun), которая обладает самостоятельным переносным значением, указывая на принадлежность к нацистской партии и нацистам. Сейчас данная метафора означает в немецком языке принадлежность к группе националистических экстремистов, сочувствие идеям нацистов.

Такое понятие, как «мода» применительно к сфере политики означает популярность каких-либо политических идей, а «фасон» – принятие каких-либо решений по отработанной, уже проявившей себя схеме, которая зарекомендовала себя с положительной стороны:

(5) Eine dritte Selbsttäuschung – und zwar in Ost und West! – laute, es genüge, Verwaltung und Gesellschaft in Ostdeutschland nach westlicher Fasson zu gestalten, und im Handumdrehen hätten sich alle Probleme und alle Verteilungskonflikte gelöst [Rau 2001a: 57]. => Третий самообман – а именно и на Востоке и на Западе! – звучит так: достаточно власти и обществу в Восточной Германии придать вид по западному фасону, и в мгновение ока разрешатся все проблемы и все конфликты, связанные с расколом.

Политика, как и одежда, может быть «устаревшей», и тогда она «выходит из моды», или наоборот – не становится «старомодной»:

(6) Die industrielle Produktion ist nicht altmodisch oder veraltet [Rau 2001b: 49]. => Промышленная продукция не является старомодной или устаревшей.

Социально-экономические действия правительства соотносятся, как правило, с процессами пошива, ношения и изнашивания одежды, например: (7) Steuerschlupflöcher werden wir stopfen, ungerechtfertigte Vergünstigungen werden wir abbauen [Schröder 1999: 10]. => Налоговые дыры-лазейки мы заштопаем, необоснованные льготы мы отменим.

(8) Ich will Gesprächsfäden neu knüpfen, wo sie abgerissen sind, zwischen Ost und West, zwischen Jung und Alt [Rau 2000: 42]. => Я хочу заново завязывать нити разговоров там, где они порваны, между Востоком и Западом, между молодым поколением и старым поколением.

Метафора, представляющая дефицит средств, например, в бюджете страны как (финансовые) дыры, а покрытие этого дефицита – как заштопывание этих дыр, уже приобретает традиционный статус.

Номинации «одевания одежды» могут служить цели представления политических оппонентов в негативном свете. Так, выражение взять (свою) шляпу подразумевает, что оппонент должен подать в отставку (т.е. взять свою шляпу, надеть её и уйти), например:

(9) Sie haben vielmehr die Staatsfinanzen tief zerrüttet und das soziale Netz in größte Unordnung gebracht. Sie sollten jetzt wirklich Ihren Hut nehmen. Genehmigen Sie sich eine Auszeit! Der Wechsel ist da! [Schreiner 1998: 8]. => Вы в большой мере сильно расшатали государственную финансовую систему и привели социальную сеть в беспорядок. Сейчас Вы действительно должны взять (забрать) Вашу шляпу! Отдохните некоторое время! Перемены уже наступили!

Метафора одежды может пересекаться с театральной метафорой, которая представляет социальные процессы лексемами театральных реквизитов, в том числе и театральных костюмов. Так, частая смена политиком «театрального костюма» подразумевает частую смену своей позиции или политических взглядов в угоду обстоятельствам, например:

(10) Wir müssen zu verstehen suchen, was Überzeugung ist und was ideologische Kostümierung – und was dahinter steckt: Verirrung, Provokation oder Protest [Rau 2001b: 133]. => Мы должны найти понимание того, что есть убеждённость (в своих идеях), а что есть идеологическое костюмирование (переодевание) – и что за этим скрывается: заблуждение, провокация или протест.

Такое понятие, как «разорванность» по отношению к сфере политики может означать как улучшение политической ситуации, снятие напряжённости (порвать железный занавес), так и, наоборот, разобщённость, вражду (историческая разорванность Европы):

(11) Fast vierzig Jahre lang hat die innerdeutsche Grenze die Kernaufgaben des Bundesgrenzschutzes bestimmt. Als dann endlich immer mehr Löcher in den Eisernen Vorhang geschnitten wurden und als er schließlich ganz beiseitegeschoben war, da stellte das den Bundesgrenzschutz vor eine seiner größten Bewährungsproben [Rau 2001b: 117]. => Почти 40 лет внутригерманская граница определяла главную задачу Федеральной пограничной службы. Когда, затем, наконец, стало вырезаться всё больше дыр в железном занавесе и когда он окончательно был отодвинут в сторону, то тогда всё это поставило Федеральную пограничную службу перед одним из самых больших своих испытаний.

(12) Die historische Zerrissenheit Europas wurde an diesem Tag in Madrid sinnfällig demonstriert, zugleich aber die vor uns liegende historische Aufgabe klargemacht [Fischer 1999: 19]. => Историческая разорванность Европы была в эти дни в Мадриде очень ясно продемонстрирована, одновременно, однако, она продемонстрировала также и задачи, лежащие перед нами.

В заключение следует отметить, что концептуальная метафора из исходной сферы одежда, обозначая различные социально- политические действия, явления и процессы, а также способы их осуществления, обладает в немецком политическом дискурсе сильным образным потенциалом и в определённых контекстах очень хорошо развёртывается.