| Об этой статье мне рассказал мой знакомый, который часто бывает в Киеве, и ему там очень нравится хостел киев, где он часто останавливается и где чувствует себя как дома – там уютно, комфортно и очень чисто. В последние десятилетия приобрели особенную актуальность исследования, направленные на изучение языкового материала в когнитивном аспекте – в соотношении с особенностями социально-общественной жизни, историческим путем этноса, трансформациями его ментальности. На материале концептосферы русского и английского языков предпринимаются попытки реконструкции фрагмента концептуальной картины мира, зафиксированной на определенном временном отрезке в корпусе художественных текстов одного жанра, отличающихся глубокой этноспецифичностью (например, см. [Бунчук 2003; Мамонова 1997]). Данные работы отвечают насущным потребностям поиска актуальных методических приемов анализа художественного текста, объединяющих достижения таких дисциплин, как лингвистика текста, анализ дискурса, литературоведение, психолингвистика, лингвокультурология.
Направление, объединившее чисто литературный подход к тексту и социально-интеллектуальные исследования истории и культуры, условно обозначенное как «дискурсивное конструирование», нашло отражение в первую очередь в работах британских и немецких социальных историков-медиевистов и филологов Дж.А.Шарпа, Л.Вудбридж, Б.Лундт, А.Гира, В.Рёке и др. Художественный текст – в первую очередь, текст так называемой тривиальной литературы – рассматривается как уникальный комплексный источник информации социального плана. Массовая литература проявляет себя как источник ценных, неоднозначных, требующих исключительной осторожности при анализе и интерпретации, но ничем другим не восполняемых сведений о мировидении этноса. Объектом внимания исследователей являются как описания бытовых деталей, так и – в большей степени – фонд социально-культурных представлений, которые отражают экспектации, а наряду с ними также надежды и фантазии тех общественных слоёв, которые составляли ядро потребителей массовой литературы.
Немецкие прозаические шванки (краткие комические тексты городской литературы) в ряду других жанров европейской литературы, существовавших в эпоху Средневековья и на рубеже Нового времени, характеризуются непротиворечивым образом мира, зафиксированным в обширном корпусе текстов в широких хронологических рамках. Этот факт способствует выделению относительно чётких общественно-культурных установок, несомненно, чрезвычайно своеобразных в такой глубоко этноспецифичной и сверхзначимой концептуальной области, как брачно-семейные отношения. На материале текстов XVI – XVIII вв. проиллюстрируем специфику преломления концептуальной области СЧАСТЛИВЫЙ БРАК в картине мира шванка.
Безусловно доминирующая фокусировка внимания шванка на отклонениях от нормального хода вещей наглядно иллюстрируется соотношением текстов, описывающих семейную жизнь как череду обид, обманов, жестоких наказаний, и текстов, действующие лица которых живут в примерной любви и согласии. Шванк, транслируя социально-культурную установку «Жена – главный источник семейных неурядиц», описывает счастливую семейную жизнь со свойственной ему краткостью, назидательно акцентируя в первую очередь добродетели жены и возлагая именно на женщину ответственность за отношения в семье. Примеры счастливого брака встречаются преимущественно в сборниках В.Шуманна, Й.Викрама, Я.Фрея и других авторов XVI в., когда была особенно сильна поучительная функция шванка и его связь с проповедческой практикой.
По нашим наблюдениям, базовым концептом, нашедшим отражение в композиционно-речевой структуре шванков исследуемой нами области, является концепт ХРИСТИАНСКИЙ БРАК, так как в качестве счастливого брака авторы изображали супружеские отношения, построенные в соответствии с церковными заповедями. При этом авторы не ставили перед собой целью изображение заслуживающих подражания супружеских отношений как таковых, а использовали их как исходный пункт или фон для сюжетодвижения, как обоснование тех или иных поступков персонажа. Поэтому такие заголовки, как, например, № 54 Ein fraw fragt ihren man, wie lieb er sie hett => Одна женщина спрашивает своего мужа, как сильно он её любит [Montanus 1560: 305], сигнализирующие о супружеской любви как основном предмете повествования, являются скорее исключением из правил.
Реализация концепта развертывается на языковом уровне и эксплицируется в первую очередь за счёт различных лексических средств, характеризующих личность человека и образ действия (исключительно женщины). Ключевыми лексемами являются обычно выступающие в комплексе прилагательные и наречия, обозначающие следующие качества.
1. Благочестие и богобоязненность, а также порядочность супруги: fromm, gottesfürchtig, gottselig, ehrlich => благочестивая, богобоязненная, набожная, честная.
Материальный достаток не является единственным условием счастливого брака. Насколько важнее иметь трудолюбивую, порядочную и благочестивую жену, подчеркивает благодарственный монолог бедного горожанина в шванке № 55 Ein fraw hett ihren bůlen bey ir, darzů der mann kam, unnd sie verbarg den jungen ins olfass, darnach zům man saget, es were einer im olfass, der es kauffen wolt. => Одна женщина принимала любовника, вдруг пришёл муж, она спрятала юношу в бочку с маслом и сказала мужу, что в бочке с маслом некто, кто хочет купить масло: «O herre gott, dir sey lob und danck gesagt. Wiewohl du mich hast arm beschaffen, hastu mich doch mit einer frommen, erbaren und tüchtigen frawen begabet unnd versehen…». => «О Господь Бог, хвала тебе и благодарность. Хотя ты создал меня бедным, но всё же одарил и снабдил меня благочестивой, честной и прилежной женой» [Montanus 1560: 306].
В зачине шванка № 110 Ein tieffe antwort von eins bůchbinders weib, auff diese wort Symbolon Athanasij gegeben. => Глубокий ответ жены переплётчика и ответ, данный на него симболоном Афанасием, повествующего о глубоком уме и порядочности жены переплётчика, главное действующее лицо также характеризуется прежде всего с точки зрения набожности: Ein Bůchbinder het ein frommes Ehrliches weyb, das jm wol hawset vnd in den Feyrtagen gern las vnd gantz Gotsfoerchtig war. => У одного переплётчика была благочестивая честная жена, которая хорошо вела хозяйство, а по праздникам любила читать и была совершенно богобоязненная [Lindener 1883: 179].
В качестве показательного примера, содержащего относительно подробные характеристики обоих супругов, следует привести также микроцикл, посвященный юности и приключениям молодого благородного рыцаря графа Мюмпельгарта, вошедший в сборник В.Шуманна Nachtbüchlein. Несомненно, большое влияние на шванки этого цикла оказала традиция куртуазного романа, потому главный герой и воспитавшие его родители помимо знатности, красоты и богатства наделены важнейшими христианскими добродетелями: Es saß vor etlicher jaren ein gewaltiger unnd auch sehr reicher graff in der graffschaft Mümpelgart, der was gottsförchtig unnd fromm…So het er auch ein frommes und gottseliges weib, darzu so hett inen auch gott gegeben ein schönen jungen sohn. Den zohen sie auff in aller gottes forcht, das er gott und den menschen von hertzen geren diente. => Много лет назад в графстве Мюмпельгарт правил могущественный и очень богатый граф, который был богобоязнен и благочестив… Также была у него благочестивая и набожная жена, и Бог дал им красивого молодого сына. Они воспитывали его в большом страхе перед Богом, чтобы он служил Богу и людям от всего сердца [Schumann 1559: 79].
Показательны метафорические обозначения, базирующиеся на христианских понятиях и служащие для номинации достойных женщин, приведенные О.Шрегером в шванке № 170 Weiber-Lob: ein Abschnitt vom Himmel => отрезок неба, ein Confect aus dem Paradeyß => райская сладость, ein Engel in Menschen-Gestalt => ангел в человеческом обличии, ein Tempel des Friedens => храм радости [Schreger 1754: 544]. При этом автор использует также метафорическое сравнение с материальными благами, чтобы подчеркнуть ценность подобной женщины, например ein Trutz feines Golds => мера чистейшего золота, ein zweifüßiges Kleinod => двуногое сокровище [Schreger 1754: 544].
2. Приветливый нрав жены, сочетающийся с её внешней привлекательностью: schön, freundlich, holdselig => красивая, приветливая, общительная.
Так, сугубо положительную характеристику за счет употребления позитивно окрашенных прилагательных получает хозяйка постоялого двора, своим умом и находчивостью сохранившая свою честь от притязаний заезжего юнкера: Im Schwabenlandt saß ein schoene Wirdtin, die war inn worten vnnd geberden ein holtzsaeliges freündtliches Weyb…Dieweil sie aber ein auffrichtig ehrliches frommes Weib war, sagt sie dem Junckern bald die meynung… => В Швабии правила красивая хозяйка, она была в словах и жестах общительная, приветливая женщина… Так как она была искренняя, честная, благочестивая женщина, то быстро сказала юнкеру своё мнение [Lindener 1883: 119]. Лексема holdselig, вошедшая в лексический фонд немецкого языка в XVI в., присутствует здесь в своем первоначальном значении ‘общительный, приветливый, доброжелательный’. Заключение образует рамку с зачином, дополняя перечень положительных качеств женщины, ещё более подчеркивает их за счет контрастного соположения прилагательных ehrlich-erbar (= ehrbar) (синонимичными по семе ‘порядочный’) и разговорного heillos, распространенного в эпоху М.Лютера в качестве характеристики человека в значении ‘гнусный, нечестивый’: Spottet also die ehrliche vnd erbare Fraw des heillosen Edelmanns…=> Презирайте же честную и порядочную жену нечестивого дворянина [Lindener 1883: 120]. Таким образом, оказываются обозначенными основные добродетели, присутствующие в шванках, посвященных требованиям к будущему партнеру по браку, – внешняя привлекательность, приветливый нрав, порядочность.
Сравнительно небольшое число шванков затрагивает тему любви между супругами, вероятно, отражая свойственную тому времени социально-культурную установку «Любовь не является непременным условием счастья в браке», однако своеобразные признания в любви встречаются как в текстах XVI в., так и более поздних. Часто в зачине шванка встречается упоминание о семейном счастье, утраченном действующим лицом, как, например, в шванке о вдовце, страдающем от потери любимой жены и оставившем привычную жизнь ради уединения: …der [reiche Bürger] hette ein liebs weib, die ging ihme ab mit doth, und die verlies ime ein kindt von zwey jaren. Deshalben ward der mann so laidig, das er nicht mehr wolt in der welt sein, sunder gab all sein gůt umb gottes willen und zohe mit seinem sůn auf den berg. => [у богатого мещанина] была милая жена, она умерла и оставила ему ребёнка двух лет. По этой причине муж так страдал, что не хотел больше жить на свете, отдал всё своё имущество на волю Бога и поселился со своим сыном на горе [Montanus 1560: 74]. Другой крестьянин, также живший в полном мире и гармонии со своей женой, потерял всю семью во время эпидемии: …Der bawr hett fünff kinder und ein schöne haußfraw, die im sehr lieb was; sie lebten auch früntlich, fridlich und wol mit einander. => У крестьянина было пятеро детей и красивая хозяйка, которую он очень любил; они жили в дружбе, мире и благополучии друг с другом [Frey 1556: 52].
Нежная привязанность между супругами выражается преимущественно вскользь, не являясь отправной точкой сюжета, как, например, эмоционально окрашенное обращение вернувшегося из дальнего путешествия мужа к достойной жене: Sey gott gelobet, mein liebe haußfrauw, daß ich dich mit gesundtheit wider sich, und du mir ein jungen sun gebracht hast. => Хвала Богу, моя любимая хозяйка, что я вижу тебя здоровой и что ты принесла мне сына [Wickram 1555: 102]. О привязанности супругов друг к другу могут свидетельствовать, например, обращения в диалогах: …Und sprach zu seiner haußfrawen: «Mein liebes weyb, du sihest, das es uns so gar wenig zulegt, was wir nur arbeyten…». Sie sprach: «Mein lieber beck, ich wolts von hertzen deren thůn, wann es kündt mit ehren sein». => И сказал своей хозяйке: «Моя милая жена, ты видишь, как мало нам приносит наша работа…». Она сказала: «Мой милый пекарь, я бы с удовольствием делала то, что было бы делом чести» [Schumann 1559: 18].
Эмоционально окрашено также признание благородного рыцаря в шванке № 48 из сборника Язандера с условным названием «Ehebrecherin aus der Hirnschale des Geliebten zu trincken gezwungen» => «Изменница, вынужденная пить из черепа возлюбленного», приобретающее патетический оттенок за счет гиперболизированных сравнений, стилистического потенциала сравнительных степеней прилагательных: Dieses Frauenzimmer… ist meine Ehegattin, die ich härtzlicher geliebet habe, als jemals ein Mann seine Frau lieben können… Sie bezeigte auch so viel Liebe gegen mich, daß ich mein leben nicht einmal, sondern zehen tausendmal vor sie gewaget hätte. Wir haben auch eine Zeitlang so vergnügt miteinander gelebet, daß ich mich vor den glückseeligsten Edelmann von ganz Europa gehalt. => Эта женщина…– моя супруга, которую я любил сердечнее, чем когда-либо муж мог любить свою жену… Она также выказывала столько любви ко мне, что я бы не однажды, а десять тысяч раз рискнул своей жизнью ради неё. Какое-то время мы жили друг с другом так благополучно, что я считал себя самым счастливым дворянином во всей Европе [Jasander 1780: 53]. Образное описание обоюдной страстной любви противопоставляется в дальнейшем описанию коварного поведения неблагодарной жены, её вероломству. Такое распространённое признание – редкое явление в шванке, оно свидетельствует о несомненных связях этого жанра с традициями европейской новеллистки.
Противопоставлен этому возвышенному тексту шванк, намного более ранний и зафиксированный нами лишь в одном сборнике, воплотивший весьма распространенный мотив: жена напрасно обижается на признание мужа в любви, на первый взгляд грубое и обидное, но впоследствии убеждается в его справедливости. Ein edelmann het ein fraw, die im tag und nacht mit bitten anlag, er solt ihr doch sagen, wie lieb er sie hett. Der edelmann…antwurt: «Du bist mir als lieb als ein gůt oder haimlich scheyssen... Als wenig als du ohn solches [= scheissen], das du yetz begerest, leben kanst, als wenig kann ich ohn dich leben; und als lieb dir solches ist, als lieb hab ich dich». => У одного дворянина была жена, которая днями и ночами просила, чтобы он сказал ей, как он её любит. Дворянин …ответил: «Я люблю тебя так, как поместье или тайное испражнение … так же, как ты не можешь без этого (= испражнения), которого ты сейчас жаждешь, жить, так же я не могу жить без тебя; и как ты это любишь, так я люблю тебя» [Montanus 1560: 74]. Любовь в данном случае по своей необходимости сравнивается с физиологическими отправлениями. Эффект неожиданности возникает за счет соединения в одном микроконтексте несоединимого – скатологической тематики и номинации высшей из человеческих эмоций.
Значительной репрезентативностью в качестве источника реализации концепта ХРИСТИАНСКИЙ БРАК обладают интертекстуальные включения из христианских прецедентных текстов, вошедшие в морализирующие заключения шванков. Авторы охотно аргументировали свои рассуждения модифицированными цитатами из библейских текстов и аллюзиями на них, заключая тем самым движение фабулы и давая читателю возможность более глубоко осмыслить написанное в соответствии с авторитетной мудростью Священного Писания. Так, например, В.Шуманн подчеркивал подчинение жены мужу как главе дома, их совместные усилия и молитвы, направленные на преодоление трудностей и невзгод во имя семейного благополучия [Schumann 1559: 22]. В свою очередь, анонимный автор, взявший псевдоним Язандер, призывал к многодетности и взаимной любви, длящейся на протяжении долгой совместной жизни вплоть до смерти супругов [Jasander 1780: 151].
Шванк пессимистично относится к женской преданности: обратим внимание на заключение к шванку № 14 Ein auß dermassen schöne historia vonn einem jungen ritter genannt Julianus, der sein vatter und můter umbracht durch anzeygung eines hirschen => Чрезвычайно красивая история о молодом рыцаре по имени Юлиан, который убивает своих отца и мать посредством доноса на оленя, повествующему о преданности жены, добровольно оставившей богатство, чтобы разделить превратности судьбы с мужем-изгоем: Da das sein frommes weib horte, sprach sie: «Ich laß dich nicht allein in das ellendt. Dieweil ich mit dir inn frewden gelebet und ehr und gůt bey dir gehabt, so will ich mit dir auch in dz ellendt hin». Das gefiel mir und ist ein schöne christliche ehe gewesen. Was thůn aber jetzundt unsere weyber? Sie ziehen auch mit uns in das ellend? Ja den teüffel ziehen sie. Wann es einem mann ubel gehet, lachen sie nur in die feüste und haben kein růh, biß sie ihm das creütz mehren. => Так как его благочестивая жена это услышала, она сказала: «Я не оставлю тебя одного в горе. Как я жила с тобой в радости и делила с тобой честь и имущество, так же хочу я пойти с тобой в горе». Это понравилось мне, и это был прекрасный христианский брак. Что же делают сейчас наши жёны? Они тоже идут с нами в горе? Чёрта с два они идут. Если у мужа дела плохи, они только смеются в кулак и не успокаиваются, пока не ухудшат его участь [Schumann 1559: 47]. Автор подчеркивает как должное благодарность и кротость женщины, ответившей самопожертвованием в ответ на уважительное и сердечное отношение к ней супруга, в то время как современные женщины склонны к злорадству и усилению страданий мужчин.
В шванке из того же сборника В. Шуманн приводит в качестве аргументации своей позиции немодифицированные цитаты из Книги Исход и Посланий апостола Павла, касающиеся любви мужа к жене, словно к своей собственной плоти: Dann gott spricht selber Genesis am andern: «Darumb wirt ein mann sein vatter und můtter verlassen unnd an seinem weib hangen». Auch sanct Paulus spricht: «Ir männer, liebet ewre weyber als ewre eygne leib!». => Как говорится в книге Бытия: «Посему оставит человек отца своего и свою мать и прилепится к жене своей». И святой Павел говорит: «Вы, мужи, любите ваших жён, как свои собственные тела!» [Schumann 1559: 17]. Вышеприведенная цитата из Первой Книги Моисея неоднократно встречается в шванках, посвящённых злым и непокорным женам.
Таким образом, на рубеже позднего Средневековья – Нового времени счастливый брак предстает в концептосфере прозаического немецкого шванка как редкостный малодостижимый идеал супружеских отношений, построенный на основании христианских догматов и требующий в качестве непременного условия самоотверженность, верность и набожность жены.
|
