Малахов счастливо смотрел на горы, возвышающие посреди довольно плоской равнины, среди которой торчали те самые деревья, которыми он грезил с детства. Удивительное дело, грезил с детства, а понял это только сейчас, — думал Малахов, на минуту совершенно забыв, что где-то в очень неуютном мире существует майор Любушкин и картонные органайзер, вырезанный из коробки для скрепок. По этой равнине он скоро будет бродить, а потом — лазить по горам, и это будут лучшие минуты в его жизни!
— Немцы! — изрек он. — И русские.
Костя оглянулся.
— Да нет тут никого, — сказал он тревожно.
— Сейчас нет, — благодушно согласился Малахов. — Раньше были.
— Ты закусывай, закусывай — засуетился Владимир Антонович, кивком призывая официанта.
— Спасибо, — умилился благодарный Малахов, придвигая к себе блюдо с огромным омаром. Ему стало жарко от коньяка и он расстегнул рубашку, мечтательно глядя в сторону бассейна. Ирка с интересом уставилась на его торс, который начал бронзоветь под горячим аравийским солнцем. Костя забеспокоился.
— Так что там немцы? — насмешливо спросил он. Малахов с сожалением посмотрел на пустую скорлупу от лангуста и повертел в руках пустой бокал.
— Немцы утром вертелись вокруг отеля. Одного из них я видел в отеле вчера. Второго я раньше точно не видел.
Валерий Малахов видел, что вчерашний немец до завтрака вышел за территорию отеля и, прислонившись к литой затейливой ограде, явно кого-то ждал. Рыскающий вокруг отеля Малахов тогда еще не знал, что он немец, просто видел, что человек в подозрительно раннее время кого-то ждет. Недолго думая, он подошел к нему и спросил на чистом русском языке, не знает ли он, как пройти в ближайший сувенирный магазин. Малахов объяснил, что он боролся с искушением сказать «в библиотеку». Но большого значения это не имело, потому что человек ответил, что он «nicht ferstehen». Малахов быстро ретировался и продолжал наблюдать из укрытия, как немец дождался своего товарища как раз тогда, когда отдыхающие потянулись в ресторан на завтрак. Немецкая парочка на завтрак не пошла, а околачивались около отеля. Сунулась было в кусты, нотам засели русские, тоже двое. Так они и бродили вокруг отеля, как голодные псы. Ждали возвращения экспедиции и сторожили друг друга.
— Сейчас, наверное, у вас в номерах шарят, — безмятежно сообщил он и протянул бокал. — Наливайте же, наконец, черти. Костя взял бутылку, и Малахов сонно смотрел, как бокал наполняется янтарной жидкостью. — Надо им помочь, — глубокомысленно изрек Григорий Орлов. — Валера, допивай, наконец, свой свежевыжатый сок и пошли к бассейну.
— Сами на свежем воздухе выспались … — обиделся Малахов.
— Ничего, на шезлонге поспишь! Пошли давай, да оставь ты свой "фалафель", наконец! Малахов с сожалением посмотрел на остатки густого пюре из коричневой фасоли, чеснока и лимона «фуль». Это непривычное блюдо он полюбил еще до того, как его увидел.
— Я еще мехаллябию не пробовал, — запротестовал было он, но был безжалостно поднят из-за стола. Пудинг с фисташками пришлось отложить до позднего ужина. Запихнув в себя последнюю ложку фалафели и с трудом поднявшись из-за стола, он повалился на руки Косте и был аккуратно препровожден в бассейну, где рухнул на шезлонг и засопел, распространяя аромат «Реми-Мартена».
Солнце клонилось к закату, когда, накупавшись у бассейна, они растолкали сладко спящего Малахова и вернулись в номера. Григорий Орлов сунулся в свой рюкзак. Плана местности, который был засунут за распоротую подкладку, не было. Григорий немного расстроился — он старательное рисовал его с вечера, высунув язык. На плане был грубо срисованный вид из окна – все двенадцать деревьев на равнине, упирающейся в скалы, и заросли кустарника, которые затейливой кривой вились посреди равнины. Григорий нарисовал на плане сразу три креста: один у раскидистого дерева у самых скал. Дерево на самом деле было огромное, и его ствол имел целых четыре дупла. Второй крест Григорий безжалостно поставил прямо на твердой скале, и еще два были помечены просто посреди равнины. Пока Григорий рылся в рюкзаке, к нему прибежала перевозбужденная Ирка с биноклем:
— У вас окно выходит на равнину, давайте смотреть!
— Рано еще смотреть, успокоил ее Григорий. —Раньше ночи они туда не выберутся.
Ирка еще немного поприплясывала у окна и пошла собираться. На этот раз оставлять Малахова в отеле не было смысла. В том, что за ними следят две, скорее всего, враждующие группировки, они убедились и так. Сегодня они решили разделиться. Пришлось взять напрокат еще одну машину. Подождали, пока Малахов разделается со своей мехаллябией, и отправились сразу к скалам.
До развилки машины ехали одна за другой потом разъехались. Две дороги подводили к скалам на расстоянии примерно пять километров друг от друга и, поворачивая, шли вдоль скал — одна направо, другая — налево. Выбравшись из машин, они немного побродили среди скал, прислушиваясь к знакомому гулу вертолета.
— Летают, — завистливо сказал Малахов. — Конечно, пойди поезди на машине по горам… Он перехватил яростный взгляд Орлова и осекся.
На обратном пути встретились на развилке. Первым приехала машина с Григорием Орловым и Малаховым. Григорий, открыв дверцы, прислушивался к незнакомым запахам и стрекотанию звонких аравийских цикад, а Малахов тут же попытался влезть на дерево, чтобы посмотреть на равнину в бинокль. Два раза сорвавшись, он успокоился, затащил, пыхтя, в кабину большой камень с острыми углами и затих.
— Это тебе зачем? — с любопытством спросил Орлов.
— Вот видишь, — сказал Малахов. — Тебе тоже интересно.
Орлов выбросил сигарету.
— Так что же ты такой маленький камушек нашел? — возмущенно сказал он.
— Неужели побольше не было?
Вдвоем они засовывали в багажник рюкзак с куском скалы, когда к развилке подъехала машина с Владимиром Антоновичем, Иркой и Костей.
—Что это вы делаете? — поинтересовался Костя.
— Ага! — вскричал ликующий Малахов. — Они тоже хотят знать, зачем нам камни. Погодите, а что у вас в этом ящике жужжит?
Добравшись до отеля, они без приключений добрались до своих номеров и рухнули в свои постели, как подкошенные.
Под утро персонал отеля был поднят на ноги страшным грохотом. Бросившись на звук, охранники обнаружили под балконами покореженный мангал, который безутешный повар накануне искал целый вечер, четыре воткнувшихся в землю шампура и хромого человека, поспешно удирающего через забор. В своем бедре он, привывая, уносил пятый шампур, а на своей спине — чье-то безжизненное тело. Конечно, все дело наверняка было в этих варварских русских. Правда, доказать это не удалось, поскольку проникшие во все три номера при помощи ключа горничные, в присутствии хозяина отеля, установили, что русские дебоша не устраивали, а наоборот, спали мертвецким сном, запаха алкоголя не источали, и даже не проснулись, когда их весьма бесцеремонно трясли за плечо. Исключение составил один из мужчин. Когда его свалили с кровати, он почмокал губами и, не открывая глаз, потребовал худар с овощами и свежевыжатый сок. Да так и остался спать на полу, свернувшись калачиком.
| 