«Старые монастыри», как их постепенно стали называть, были древнее, чем большинство сельских церквей, и охватывали гораздо большие территории. Большинство источников – более поздние – рисуют их почти полностью обособленными учреждениями, власть которых распространялась только на своих обитателей. Поэтому мы плохо осведомлены о том, какова была их пастырская деятельность, за исключением того, что она имела место. Похоже, члены коллегии священников или монахи странствовали по территории определенного «прихода», молясь и читая проповеди в местных общинах. «Прихожане» монастыря должны были платить десятину, а также приносить туда своих детей для крещения и мертвых – для похорон. Столь сложная система не могла развиться так быстро без поддержки со стороны королей. Паулин и Эйдан проповедовали в поместьях своих королей, поэтому не вызывает удивления, что многие монастыри располагались в королевских тунах. Десятина, вероятно, взималась в числе принятых повинностей, а некоторые из королей в политических целях основывали даже несколько монастырей, как король Нортумбрии Осви, видимо, поступил в 655 г. Короли располагали организованной системой местного управления; Церковь следовала их примеру. Постепенно монастыри были вытеснены тысячами ими же порожденных маленьких церквей, но монастырские «приходы» послужили шаблоном для будущего развития церковной организации в английской сельской местности.
Как короли поддерживали Церковь, так и Церковь помогала им повысить свой статус. Внуки военных вождей-язычников начинали смотреть на себя как на избранников Божьих; спустя несколько поколений церемония коронации уподобилась церемонии посвящения епископов. Вместе с христианством пришла и письменность: короли смогли переработать и записать в виде четких формул обычное право своего племени, уподобив его законодательству цивилизованного мира. Этельберт Кентский, по словам Беды, составил свои законы «по римскому обычаю». Кодекс Этельберта и более поздние кодексы VII в. из Кента и Уэссекса представляют собой сплав местных традиций с заимствованиями из континентального законодательства. Какова бы ни была их практическая значимость (в чем есть сомнения), издававшие их короли со всей очевидностью желали казаться цивилизованными – законодателями в классическом смысле этого слова. Поскольку королевства становились все более и более открытыми влиянию Рима и Галлии, менялась сама природа королевской власти. Теперь правитель должен был заботиться о правосудии и думать о судьбах своего королевства, а не только выигрывать битвы. Даже в кодексах VII в., с их длинными перечнями пеней и наказаний, подразумевался внушительный вес королевского авторитета.
|
