Он понимал, что он был несправедлив к практиканту. То, что он нутром почувствовал угрозу Прозорову и запасся кирпичом, только потому что старушки во дворе рассказали ему, что некий представительный мужчина спросил номер квартиры ученого и до сих пор не вышел из подъезда, уже говорило о том, что Дымков – настоящий сыскарь.
Но попробуй тут сохранить хладнокровие, когда душит бессилие! У него уже четыре фигуранта по делу, но это нисколько не приблизило его к разгадке. Такое чувство он испытывал в прошлую пятницу, когда играл в шахматы с Курлыкиным и гонял по всей доске его одинокого короля с полным набором фигур. Он так и не смог поставить ему мат, закончив партию позорным патом. Вот и сейчас выходил ему полный пат. Он представил себе, что ему скажет Любушкин и застонал.
— Зубы болят? — участливо спросил Сережа Дымков.
— Душа у меня болит, — мрачно ответил Малахов. — Ну что им всем надо, а? Чего они ищут?
— Восток — дело тонкое, — туманно ответил Сережа.
— Восток, Восток! У меня тут европейцы сидят сплошь, прямо евротюрьма, — невесело пошутил он.
— Ну и что? — пожал плечами Сережа. — Европейские бандиты ищут клад на Востоке, что тут такого?
— Какой клад! Начитался, понимаешь, молодо-зелено, — проворчал Малахов, начиная прозревать. Заикнись он про клад Любушкину, тот публично поднимет его на смех. И ладно бы еще клад был где-нибудь в Подмосковье, а то на Востоке…
— Восток велик, — вздохнул он.
— Ну, не весь Восток. Только страны Персидского залива. Прозоров ведь по ним специалист. Раз к нему обращались…
— Ну да, ну да, — пробормотал Малахов. — Приедем на Персидский залив, и вот он, клад. И рядом с ним заказчик. Ох, намаемся мы…
Слово «клад» подобно яду, действующему медленно, но неотвратимо. Какой он из себя, этот клад? Полная ерунда, конечно. Лежит, понимаешь, зарытый в песке. В старинном сундуке. Полный тайн. Сотни лет назад к нему прикасались чьи-то руки. Жемчужные ожерелья обвивали шейки красавиц в бальных платьях с декольте. Шум волн и крики чаек, под которые пираты сдирали драгоценности с нежных девичьих тел и бросали их в море. То есть, тела бросали, а драгоценностями набивали сундуки.
Малахов встрепенулся и с отвращением посмотрел на казенный обшарпанный стол, с которого пластами сходил лак. Он вытащил фотографии услужливо присланных кем-то фотографий тройки трупов с Симферопольского шоссе и кивнул Сереже:
— Давай-ка мне сюда нашего голубоглазого арийца Ованесяна. И, подумав, добавил:
— Тысяча чертей на сундук мертвеца!
Леня Молчанов сидел в Костином кабинете и тыкал в кнопки компьютера.
— Как ты вообще попал на этот сайт? — удивлялся Костя. — Ты вроде политикой и не интересовался никогда.
— Я случайно что-то перепутал, — объяснял Леня. — Я хотел набрать в поиске про скандалы… ну, знаешь… знаете, — смутился он. —Чтобы быть в курсе, что в Москве происходит…
Костя хмыкнул:
— Сплетни про звезд, что ли?
Леня подозрительно посмотрел на него:
— Надо же быть в курсе.
— Конечно, — серьезно кивнул Костя. — А вышел на международные сплетни, да? Ладно, сейчас мы его быстренько найдем. Интернет — великая вещь. Ты хотя бы несколько букв из его фамилии запомнил?
— Конечно. Что-то типа Гольдберг. Или Розенберг. Но похоже на судно маленькое. Глиссер называется.
— Ничего себе! — приуныл Костя. — А может, Гольденберг? Или Розенбаум?
Следующие полтора часа они тщательно перетасовывали алфавит, раздраженно колотя по клавиатуре.
В приемной томился Ленин телохранитель, секретарша млела и заваривала то чай, то кофе. Охранник не млел, от кофе отказывался и мучительно хотел в туалет. Леня вглядывался в фотографии и качал головой. Через два часа, взглянув на вечернее небо за окном, он стал порываться уйти.
— Сидеть! — прикрикнул Костя. — Для тебя стараюсь. Чтобы тебе ничего не угрожало. Что-то я не вижу твоей благодарности… Вот брошу все к чертовой матери.
— Гольгиссер! — выкрикнул Леня. — Не надо все бросать. Я вспомнил! Его фамилия Гольгиссер.
Костя облегченно вздохнул и вывел в поиске фамилию.
— Эх, Леня, Леня, — устало сказал он. — Нет бы тебе сразу все распечатать, когда ты страничку открыл….
— Да я как-то сразу к вам побежал.
В дверь просунулось красное лицо телохранителя.
— Константин Владимирович, можно я на вас Леонида оставлю? Буквально на пять минут? — Оставляй, — мужественно сказал Костя. — По коридору сразу направо. На противоположной стороне.
— Ой, спасибо, — сказал охранник и поспешно исчез. Костя стал распечатывать страничку, машинально пытаясь освободиться от Лени, который судорожно стиснул его локоть.
— Вот он. — возбужденно сказал Леня. — Точно, он. И взгляд у него точно такой же. Как будто он прикидывает, с какой стороны тебя лучше укусить.
| 