Дед был вне себя. Он уже пять минут распекал Ирку, которая довольно неубедительно изображала раскаяние, скромно сидя на стуле в дедовой кухне. Рядом с дедом грозно хмурился Костя и время от времени поддакивал. Наконец, Ирке надоело, и она подняла голову.
— Но все же кончилось хорошо, — робко сказала она и тут же была вынуждена заткнуться, потому что дед с Костей начали орать разом. Смысл сводился к тому, что уж чего-чего, а глупости они от нее не ожидали, и что от того, что все кончилось хорошо, стало еще хуже, потому что она, Ирка, только уверилась в своей безнаказанности и теперь будет делать еще худшие глупости и лезть на рожон, и в конце концов ее бездыханный труп извлекут из бандитского притона. П
равда, последние слова Костя произнес не так уверенно, потому что когда дело доходило до трупов, то они, слава Богу, были не Иркины, а, скорее, тех, кто имел несчастье на нее покуситься.
— Но я узнала… — снова раскрыла рот Ирка, но ее слова опять потонули в негодующей ругани переволновавшихся за нее мужчин.
— Ты безответственная авантюристка…
— Но я узнала адрес…
— Какого черта ты заранее не предупредила…
— Но я услышала…
— Ты чуть не сорвала операцию…
— Но послушайте, как я ловко удрала… Что? Какую операцию?
Дед тяжело вздохнул и опрокинул рюмку водки.
— Меня с детства поражает твоя самонадеянность. Ты никогда ни с кем не умела советоваться.
— Но я …
— Ты что, думаешь, кроме тебя никто не подумал, чтобы довести парочку на грузовике до места?
— Как?! Вы поехали за грузовиком?
— Ну да, естественно, наши парни поехали за грузовиком, в который ты по дурости залезла. Им пришлось там торчать до самого рассвета у всех на виду, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Ты представляешь, какой опасности они из-за тебя подвергались? Не говоря уже о том, что бандиты чуть не заметили слежку. Ирка сникла, но через минуту вскочила.
— Но, дедуля, ведь твои парни не смогли подслушивать под окном. И подсматривать тоже. — И что ты там подсмотрела? — спросил дед, стараясь выглядеть безразличным и насмешливым.
— У них есть всего четыре дня, — начала Ирка.
Через несколько секунд дед перестал думать о том, чтобы казаться безразличным и заинтересованным. Наоборот, весь его вид выражал внимание и сосредоточенность.
—А еще там был мой рисунок, — сообщила Ирка, и увидев жалость в глазах Кости и усталость в глазах деда, поспешно добавила:
— Не египетский вензель вовсе. А тот, который я на кухне давно нарисовала. Ну, просто, когда я сосредотачиваюсь, я обычно черчу что-нибудь на бумаге, а потом сама забываю что. Обычно я рисую дома.
— Дома? — тупо переспросил Костя.
— Ну да, — охотно объяснила Ирка. — психологи говорят, что люди обычно рисуют дома, если у них есть внутренняя потребность в крепкой семье, или в новой…
— К черту психологов! — взревел дед.
— Хорошо, хорошо, дедуля. Ты только не волнуйся. В общем, я чего-то там бессознательно рисовала на каком-то тетрадном листочке. И тут же про этот рисунок забыла. И оставила его на кухне. А потом рисунок исчез. Но я про это тогда не вспомнила. А сегодня ночью я увидела рисунок на столе У Павле Андреевича. Он главный бандит, да дедуля?
— Гм… ну, не совсем главный, но не последний. Так что там с рисунком?
— Я его сделала до того, как в моей квартире убили парня.
— Панкратова, — машинально пробормотал дед.
— Приятно познакомиться, — невпопад сказала Ирка. — Так вот, я, видимо, после того, как весь дом уже нарисовала, стала по нему черкать от нечего делать.
— Ну, и?
— Короче говоря, дом у меня получился точь-в-точь, как усадьба этого, как его, где мы были…
—Зиновия Зимина, —пробормотал Костя.
— Вот-вот. У меня, видимо, очень сильное подсознательное стремление к очень большой семье, — объяснила Ирка. — И к очень большому дому.
— Не отвлекайся! — строго сказал дед.
— Хорошо, дедушка, — кротко сказал Ирка. —Только ты маме ничего не рассказывай. В общем, я вчера увидела, что на рисунке я поставила крестик в окне. Том самом окне, под подоконником которого я прилепила египетский вензель.
— Лихо, — ошеломленно сказал дед, опрокинув еще рюмку водки.
— Налейте и мне.
Ирка озабоченно посмотрела на них.
— Вы, главное, закусывайте, закусывайте, — сказала она. Костя вдруг застонал:
— Подумать только, — жалобно сказал он. — А я еще думал, что вы — беспомощный старик, а Ирка — просто ветреная легкомысленная девчонка. Как же я ошибался!
— Горько ошибался, — подумал он про себя.
Дед гордо выпятил грудь и заявил, что семья у них боевая. При этом он с явным одобрением взглянул на Ирку.
— Кто бы сомневался, — пробормотал Костя.
| 