Лингвоэтика (культура речи) изучает проблемы, связанные с отношением этики к языку. Этика – наука о правильном, нормативном, нравственном отношении человека к действительности. Эта наука имеет очень долгую историю своего развития (см.: Гусейнов А. А., Иррлиц Г. Краткая история этики. – М., 1987). В зависимости от того, по отношению к какому, виду объектов рассматривают правильное обращение, различают разные этические дисциплины. Одним из разделов этики является экология. Она связана с изучением правильного обращения с природой. Лингвоэтика – наука о правильном обращении с языком. В понятие правильности вообще входит целый комплекс норм, с помощью которых человек должен регулировать свои отношения с миром. При этом под нормой понимают такой способ обращения с тем или иным предметом, который приносит наибольший общественный эффект. Скажем, правильным, нормативным является такое обращение рабочего со станком, которое позволяет ему изготовлять максимальное количество деталей. Важнейшее значение в жизни общества имеет внутренняя этика, занимающаяся вопросами нравственного отношения человека к человеку. Доброта, любовь здесь есть главная норма. Она составляет основу общественной нравственности. Вот почему я считаю лучшим учением о нравственности учение Л. Н. Толстого, которое главным образом изложено в дневниках великого писателя и нравственного учителя. В основе его этики – категория доброго, лю­бовного отношения человека к человеку. «Смешно писать такую всем известную истину в конце жизни,— писал Л. Н. Толстой в дневнике 1907 г., – а истина эта для меня, как я ее теперь понимаю, скорее, чувствую, представляется совершенно новой. Истина эта в том, что надо всех любить и всю жизнь строить так, чтобы можно было всех любить» (Толстой Л. Н. Собрание сочинений в 20 томах. Т. 20. – М., 1965. – С. 261). Какова дисциплинарная структура лингвистической этики? Мы можем представить ее следующим образом: ЛИНГВОЭТИКА ЭТИКА УСТНОЙ РЕЧИ ЭТИКА ПИСЬМЕННОЙ РЕЧИ ЭТИКЕТ ЭТИКЕТ
ГОВОРЯЩЕГО ПИШУЩЕГО ЭТИКЕТ ЭТИКЕТ
СЛУШАЮЩЕГО ЧИТАЮЩЕГО Каждый из указанных разделов лингвоэтики изучает соответственные речевые нормы – для говорящего, для слушающего, для пишущего и для читающего. К какого рода правилам относятся орфографические и пунктуационные правила? К правилам для пишущего. Следовательно, они входят в этикет пишущего. А к какому разделу лингвоэтики относятся правила, связанные с логичностью, точностью, выразительностью речи? К этике устной речи. И т. д. Лингвоэтика (или нормативная лингвистика) очень долго не отграничивалась от внутренней лингвистики. Вплоть до XVIII—XIX вв. грамматика определялась как искусство правильно пользоваться языком. В XIX—XX вв. – прежде всего под влиянием сравнительно-исторического языкознания – произошло отграничение нормативной лингвистики от описательной (внутренней). Следует, однако, отметить, что некоторые разделы лингвоэтики развивались более или менее самостоятельно с древних времен. Это относится к этикету говорящего (риторике) и этикету пишущего (орфографии и пунктуации). Если культура письменной речи постоянно препода­валась в школе, то культура устной речи стала возрождаться лишь в последнее время. На филологи­ческих факультетах в 80-х годах текущего столетия начали читать в обязательном порядке культуру устной речи. В связи с этим появились учебники Б. Н. Головина и Л. Н. Скворцова «Основы культуры речи» (М., 1980) и «Теоретические основы культуры речи» (М., 1980). В центре внимания лингвоэтики находятся те или иные языковые нормы, т. е. такие варианты языковых форм, которые признаются правильными для данного языка, взятого в определенный период его существования. Какие свойства языковой нормы считаются важными для нее? Устойчивость (традиционность), вариативность и изменчивость. Рассмотрим их в отдельности. Устойчивость языковой нормы состоит в регулярной воспроизводимости того или иного варианта, который признается в языке в определенный период времени за правильный (нормативный, образцовый). На положение такого варианта обычно выдвигается такая языковая форма, которая употребляется большинством говорящих на данном языке. Можно предположить в связи с этим, что в скором времени будет кодифицирована акцентологическая форма «звонит» (с ударением на первом слоге), поскольку в таком виде эту форму произносят в настоящее время очень многие. Очевидно, этому способствует ассоциация с существительным «звон». Лингвисты, занимающиеся узакониванием тех или иных норм языка, не могут не считаться со сте­пенью распространенности кодифицируемых языковых форм. В противном случае их нормативным уста­новлениям никто не будет следовать. Они могут поставить себя в положение императора Павла I, который высочайше повелел стражу называть караулом, отряд – деташементом, исполнение – экзекуциею, объявление – публикацией, а действие – акциею. Ориентация языковедов, устанавливающих языковые нормы, на устойчивость тех или иных языковых вариантов не означает, что все носители языка в культурно-речевом плане абсолютно равны. Люди, обладающие низкой речевой культурой, конечно, могут создавать образцы ненормативной, а не литературной речи. Может ли претендовать, например, на положение образцовой речь абитуриентов в таких отрывках из их сочинений? 1. «Бюрократизм – это такое явление у людей, потому что эти люди заменяют свое дело словами». 2. «Маяковский не мечтал о галифе, он мечтал о Родине. Поэтому в стихотворении «О дряни» он создал портрет Маркса и канарейки». 3. «А если человек будет одинок, то какая от него польза обществу? Что будет от него потом, когда он подрастет, выучится и станет инженером? Задача коллектива состоит в том, чтобы уберечь людей от такого одиночества. На различных предприятиях и учреждениях есть и развивается самодеятельность. Нужно создавать большую сеть кружков, спортивных комплексов, нужно понимать человека и помочь ему в трудную минуту». Понятно, что кодификаторы языковых норм ориентируются в своей деятельности на речь лингвистически образованных людей и прежде всего – на речь выдающихся художников слова. «Карамзин сам был грамматика, – писал в связи с этим В. Г. Белинский. – Пушкин тоже стоит любой из ваших грамматик» (Цит. по: Скворцов Л. Н. Теоретические основы культуры речи. – М., 1980. – С. 4). На месте Карамзина и Пушкина могут стоять и другие выдающиеся писатели. Например, И. А. Бунин. Сам собою напрашивается на литературно-языковой образец, например, такой отрывок из его «Позднего часа»: «А потом ты проводила меня до калитки, и я сказал: «Если есть будущая жизнь и мы встретимся в ней, я встану там на колени и поцелую твои ноги за все, что ты дала мне на земле». Вариативность языковой нормы состоит в неединственности того или иного варианта, с помощью которого выражается определенное содержание. Нормативно-языковая вариативность существует на всех уровнях языка. Приведу некоторые примеры: – фонетическая (снег – [с']нег; до[жд']и – до[ж']и; твОрог – творОг); – словообразовательная (львовцы – львовяне – львовчане; полтавцы – полтавчане); – лексическая (кино – кинематограф; лингвистика – языкознание); – морфологическая (тракторы – трактора; в отпуске – в отпуску); – синтаксическая (замечания по адресу – замечания в адрес; ехать поездом – ехать в/на поезде). Нормативно-языковую вариативность не следует смешивать с аномально-языковой вариативностью, при которой один из вариантов не признается нормативным. В такую вариативность в русском языке вступают различные акцентологические варианты слов «договор», «квартал», «обеспечение», «цыган» и т. п. Наличие в языке нормативной вариативности позволяет ему со временем менять свои нормы. Изменчивость языковой нормы состоит в том, что в определенный период времени некоторые нелитературные языковые варианты могут становиться литературными и наоборот. Изменчивости языковых норм способствуют два закона, действующие в языке, – закон экономии и закон аналогии. Закон экономии языковых средств состоит в стремлении говорящих сокращать речевую избыточность. Зачем иметь несколько языковых вариантов для выражения одного и того же содержания? В начале XX в. в русском языке существовала литературно-языковая вариативность между словами «самолет» и «аэроплан». В результате действия закона экономии победил первый вариант. О мощности данного за­кона свидетельствуют наблюдения американского лингвиста Д. Ципфа. По его подсчетам, современный английский сохранил 50 % односложных слов из древнеанглийского языка, 20 % – двусложных, 3 % – трехсложных и лишь 1 % – четырехсложных. Эти цифры с яркой убедительностью показывают, что говорящие стремятся сохранять в языке в первую очередь более экономные языковые средства. Изменение языковых норм происходит также и в результате действия закона языковой аналогии. Он состоит в том, что нелитературные языковые варианты могут переходить в литературные и наоборот по аналогии. Поясню это на следующем примере. В академическом словаре 1847 г. слова «аккомпанировать, блокировать, буксировать, копировать, рецензировать, форсировать» и т. п. приведены с ударением на последнем слоге (на -Ать). Ударение «-Ировать» расценивалось, в отличие от современного русского языка, как ненормативное. Данные глаголы приобрели современное литературное звучание по аналогии с другими глаголами, которые имели литературное ударение на «-Ировать» (абстрагировать, автоматизировать, администрировать, агитировать, аргументировать и т. п.). Закон экономии языковых средств и закон языковой аналогии могут вступать в союз друг с другом. Известно, например, что в праславянском языке действовал закон открытого слога. Благодаря действию этого закона слова в праславянском стали короче за счет утраты согласных на конце слогов. Можно пред­положить, что открытие слогов в праславянском было вызвано, с одной стороны, стремлением говорящих к экономии языковых средств, а с другой, это происходило по аналогии с другими открытыми слогами в этом языке.