Было ясно, как поощряли тебя такие «случайные» разговоры, без твоего участия, за «твоей спиной» — о твоих хороших делах и поступках, о твоей чуткости и отзывчивости.
Но может, в этом была доля тщеславия, может, ты немного играл в отзывчивость, доброту, хорошие поступки? Что же, неплохо, если даже в игре (пока в игре!) ты усваиваешь какие-то нормы" морали. В игре, как теперь склонны говорить, моделируется будущая социальная жизнь ребенка.
И все же мы с нетерпением ждали такого проявления твоей чуткости и сопереживания, которых нельзя было приписать игре. Чувство сопереживания — это частица твоего сердца, твоей души, твоей жизни, которую ты преподносишь человеку в дар.
Я не забуду тот прекрасный день, когда я обнаружил в тебе рождение такого чувства. Нет, не думаю, что я переоценил это событие, не смог вникнуть в его психологическую суть. Это действительно было сопереживание, чувство своей вины перед другими, чувство сожаления. Вот как оно родилось.
Стоял теплый майский день, тебе было тогда чуть больше пяти. Мы отправились в поход на близлежащие горы. Была с нами Мака, твоя двоюродная сестра, на год старше тебя. Вы бегали, собирали цветы, смеялись. И вдруг умолкли. Я увидел вас сидящими на корточках, вы что-то внимательно рассматривали. Я подошел. На стебельке полевого цветка сидел кузнечик, прозрачно-зеленый, с тоненькими длинными крылышками, с усиками. Он неожиданно раскрыл крылышки и сделал длинный скачок. Вы весело погнались за ним и опять, сидя на корточках, долго изучали его. Он, видимо, решил поиграть с вами:
скок — и вы за ним, опять скок — и опять вы за ним. Вместе с кузнечиком вы бегали по всему полю и смеялись.
Наконец, кузнечик сел на асфальтированную дорогу. Теперь мы втроем окружили его.
— Какой ты красивый... Что ты ищешь? — начала задавать ему вопросы Мака. Но кузнечик раскрыл крылышки и собрался было сделать прыжок, как ты ни с того ни с сего накрыл его ногой. Мака вскрикнула:
— Не смей!
Ты поднял ногу — и мы увидели раздавленного кузнечика.
— Зачем ты это сделал? — сказала Мака, обиженная до слез. Ты молчал.
— Да, сегодня мама уже не дождется своего кузнечика. Она, наверное, будет горько плакать! — Я был огорчен, но не бранил тебя. — Кузнечик уже никогда не будет прыгать и шалить... И цветы напрасно будут его ждать!..
Мы поднялись и пошли дальше. Я предложил вам сесть в тени под деревом и позавтракать. И как будто все уже было позади, как ты вдруг вскочил и побежал обратно на дорогу. Ты сел на колени перед кузнечиком, лежавшим на асфальте. «Кузнечик больше не будет прыгать... Мне жаль кузнечика...» Ты рыдал. Мака успокаивала тебя, но ты не слушал ее. «Почему я раздавил кузнечика?.. Мне жалко его... Пусть он живет...»
Я еще не видел такого обилия слез, не слышал, чтобы ты когда-нибудь так плакал. Мне действительно было очень жаль кузнечика, но я радовался твоим горьким слезам, слезам сожаления. «Ничего, сынок, плачь... Может быть, именно сейчас в тебе рождается человек!»
Ты сожалел о своем поступке, ты хотел вернуть время назад, чтобы исправить свершенное. И я думаю, что только в том сердце может поселиться бескорыстное чувство сопереживания, в котором уже возникло раскаяние в своих необдуманных поступках, чувство вины, чувство ответственности.
В доме суета. Завтра первое сентября, и ты пойдешь в школу, в подготовительный класс для шестилеток. Бабушка заканчивает гладить твою рубашку и короткие штанишки, мама собирается выкупать тебя, готовит ванну. Нина не отходит от тебя и умоляет взять ее с собой в школу.
Ты важничаешь. Еще бы! Ведь в школу пойдешь ты, а не кто другой из нашего дома.
— Какое стихотворение ты расскажешь, если предложит учительница? — спрашивает мама. У тебя наготове два-три десятка стихотворений.
— А если будете рисовать, то нарисуй закат солнца. Это у тебя хорошо получается. — Бабушка уверена в этом.
А я советую тебе подружиться сразу со всеми ребятишками и с первого же дня полюбить свою учительницу.
Ты уже знаком с некоторыми буквами. Можешь написать свое имя. Ты этому научился в детском саду, у своих товарищей. Возвращаясь из детского сада, ты приставал к маме или папе с просьбой научить тебя читать. Тогда я решил научить тебя способу звукового анализа слова.
Сперва я обратил твое внимание на отдельные звуки.
|
