Причем, преступление настолько серьезное, что мы даже не будем сейчас говорить о небывалой коррупции и продажности чиновников от образования, растлевающей выпускников и об отсутствии профессионализма составителей тестов. Все это меркнет по сравнению с планомерным массовым разрушением интеллекта школьников. А это уже ставит под удар будущее страны. Я имею право и основание говорить об этом, потому что наша Марийская Республика вот уже 8 лет как жертва эксперимента ЕГЭ.

Первоначально реформы образования задумывались как благое дело, направленное на борьбу с коррупцией и приведение нашей школьной системы образования в соответствие с европейскими нормами. Правда, для чего их было приводить в соответствие с европейскими нормами, совершенно непонятно, потому что, несмотря на страну Советов, школьное образование у нас всегда опережало эту европейскую систему, до уровня которой было решено срочно опуститься.

Поясняю. Через наши руки вот уже одиннадцатый год проходят сотни школьников. И мы учили их и радовались, какие у нас замечательные интеллектуальные дети. Мы плевать хотели на всякие форматы ЕГЭ и просто учили их английскому языку. Вместе с ними наслаждались остроумными парадоксами Дугласа Адамса, продирались через непереводимые пассажи Терри Пратчета, смотрели современные английские и американские фильмы и недоумевали переводческим ошибкам русских версий фильмов. Наши дети переводили лучше! И сдавали первое ЕГЭ по английскому языку на 95-98 баллов. На сто баллов они не могли сдать, потому что пара вопросов в экзамене всегда предполагала возможность разных ответов, и что там предполагали составители, предугадать было невозможно.

Последние три-четыре года все изменилось. Появилось мерзкое слово "формат". Родители просто отказывались от мысли, чтобы можно было заниматься чем-либо, кроме формата. Вполне нехитрого, кстати, формата, без затей содранного с кембриджского международного экзамена и максимально подпорченного непродуманными заданиями. Все, что вне тестов, требующих механически подставлять правильный ответ - это от лукавого.

Результат проявился четыре года назад.

Результат был ожидаем и предсказуем. К нам по-прежнему приходят дети, но уже другие. Взгляд их по-прежнему светел, но мозг загублен проклятым форматом.

Давайте вспомним, что любой язык, на минуточку, это оформление мысли. Так вот, у тех детей, которые учились у нас 3-4 года назад, мысль была. У них было замечательное чувство юмора, эрудиция и гибкость ума. Вдумайтесь, пожалуйста, в последнее словосочетание: ГИБКОСТЬ УМА!

Теперь у нас учатся ДРУГИЕ дети. Те, в которых с младших классов вдалбливали формат. И напрочь, целенаправленно отбивали умение мыслить. Старались изо всех сил, вдумчиво и трудолюбиво, чтобы ГИБКОСТИ УМА, а значит, и творческого потенциала, у них не было.

Эти дети могут только выучить наизусть, а потом воспроизвести. Их приводит в ужас мысль о необходимости написать эссе, если их не обеспечить развернутым планом и схемой. Нам даже в голову не приходит предложить им задания, подобные тем, которые мы давали раньше. Например, составить "Team story" - групповой рассказ. Это - когда для закрепления лексики группе (языковые группы у нас - это 6-7- человек) предлагается по очереди придумать по предложению рассказ с использованием определенных слов. Так вот, представьте себе, что четыре года назад дети в группе из 7 человек выстреливали предложение за предложением, проходя 4-5 кругов. Рассказы получались такие, что мы иногда месяцами вспоминали их остроумные сюжеты. Это было сиюминутное, яркое коллективное творчество, когда мы наслаждались не только прекрасным английским, но и игрой интеллекта. Сейчас никто из преподавателей этого задания не предложит. Потому что в глазах школьников сразу появится ужас, и тоскливый сюжет повиснет на третьем предложении.

Никто из преподавателей не предложит написать поэму на английском языке по поводу какого-нибудь неожиданного приключения в группе. Залезьте в раздел "творчество наших детей", и вы поймете, что я имею в виду. Никто в здравом уме и твердой памяти не предложит детям рассмотреть сюжет детективного рассказа с разных точек зрения: представителя желтой прессы, правительственной прессы и какой-нибудь еще. Потому что это выходит за пределы формата, так кардинально обеднившего наших с вами детей.
Я никогда не забуду, как одна из талантливых школьных учителей моей дочери, - наступая на горло собственной песне, с тоской говорила классу перед экзаменами: "К сожалению, на экзамене нельзя думать. Надо зазубрить, и воспроизвести, не спрашивая себя - почему надо сказать так, а не иначе". И с горечью добавила, обращаясь к родителям: "Мы теперь не учим, а натаскиваем".

Мы, преподаватели, со страхом созерцая будущее, говорим: ПРОИСХОДИТ КАТАСТРОФА, ПО СУТИ ДЕЛА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ГЕНОЦИД НАЦИИ.

Чиновники от образования, с гордостью глядя на дело рук своих, говорят: ПРОИСХОДЯТ РЕФОРМЫ ОБРАЗОВАНИЯ.

Реформы, действительно происходят. Судите сами. В одном из наших учебников есть текст об истории написания "Франкенштейна", где главные действующие лица - немецкие поэты Гейне, Шелли, и английский поэт Байрон. Пару лет назад все твердо знали про Гейне и Байрона, а некоторые даже слышали про Шелли. Теперь из шестидесяти обучающихся у нас старшеклассников никто никогда не слышал ни о Гейне, ни о Шелли. Слышали только, что есть такой английский писатель Байрон. Правда, что он написал, никому не известно. А Марк Твен, к вашему сведению, это герой повести Тома Сойера. Слово из текста об американcкой истории "линчевание" вызывает слабые ассоциации с эротическим массажем.

Да что там с зарубежной культурой, нам бы со своей разобраться. Вот Пушкин, к примеру. Его убил на дуэли Лермонтов, а потом, раскаявшись, написал поэму "На смерть поэта".

Фраза "разверзлись хляби небесные" вызывает дикий смех даже у 11-классников. Как и большая часть современной русской фразеологии. Потому что знания о ней почерпнуть негде - вся русская литература познается в кратком изложении.

Впрочем, я сгущаю краски. Кое-чему нам все-таки удается научить и этих форматных детей, если только они к нам приходят хотя бы за два-три года до окончания школы. Но тут возникают другие проблемы, которые емко выразил ученик 10 класса одного из престижных лицеев нашего города. Цитирую его краткую, исполненную эпической грусти фразу: "Выпендриться не перед кем!".

Действительно, современного английского, которому мы их тут учим, не смогли оценить ни его одноклассники, ни, что самое печальное, его учителя.

Одно из последствий российских реформ образования - это падение профессионализма учителей. К чему стараться, если все обучение детей надо уместить в скромные рамки тестов ЕГЭ?

В результате мы имеем страшные вещи. Часть С на экзаменах проверяют, как известно, местные учителя. Все бы хорошо, будь они компетентны. Не знаю, как дело обстоит на других экзаменах, но школьные преподаватели английского языка обладают более чем скромными профессиональными знаниями. В результате, встречая в эссе аутентичные английские фразы, они подчеркивают их, как ошибки, потому что сами их не знают. Зато настоящие грамматические ошибки иногда не замечают. Вот вам пример, который я видела своими глазами. Наш ученик написал на репетиционном экзамене по английскому в 11 классе: "Life now became nothing like as comfortable as it used to be". Что в переводе означает, что "жизнь стала вовсе не такой удобной, какой она была раньше". Замечательная английская фраза "nothing like as comfortable as: " подчеркнута, как неверная. Зато глагол, который стоит в неправильной грамматической форме, не подчеркнут.

Есть в нашем небольшом городке одна дама, которая в этом году помогала выполнять интернет-тестирование по английскому языку взрослым дядям и тетям, которые заканчивали курсы президентского управления. "Не бойтесь", - мужественно сказала она им, сознавая, что их уровень английского позволит им лишь узнать несколько знакомых слов в тесте. - "Я вам подскажу, потому что компьютер - он не видит, сами вы выполняете интернет тестирование, или с моей помощью". И подсказала. Ни один из них это тестирование не сдал. В момент написания этой статьи вышеозначенная дама, работающая в неязыковом вузе, сидит и проверяет работы ЕГЭ. В то время как замечательные профессионалы с факультета иностранных языков недоумевают, почему их не пригласили в экзаменационную комиссию. Это - к вопросу о профессионализме.
Вот тут чиновники мне смогут возразить, что есть такая вещь, как апелляция, на которой все это можно выяснить без труда.

Господа, апелляция - это отдельная тема. Цель апелляции - доказать, что апеллирующий все равно неправ, даже если ошибку ему поставили неправильно. В нашем городе Йошкар-Ола в прошлом году на апелляции выпускники падали в обморок от бестолковости и хамства комиссии. Их встречали хмурыми взглядами и говорили, что если выпускники докажут им, что одна ошибка подчеркнута неправильно, то они с этим, так и быть, согласятся. Но тут же найдут две других. Потому что менять оценку достаточно трудоемко, надо посылать исправления в Москву, Москва может обвинить их в некачественной работе, а это хлопотно и неприятно. К тому же среди обывателей должно крепнуть убеждение, что в ЕГЭ все обстоит превосходно и объективно, и там не может быть ошибок.

Реформы налицо. Если еще несколько лет назад руководители европейских вузов были обеспокоены тем, что поступающие к ним русские студенты с легкостью оставляли позади своих европейских однокашников, то теперь они довольно потирают руки: наши больше никого не будут обгонять. Они теперь - как все. Согласно формату.
Если раньше русские специалисты за рубежом отличались находчивостью и двигали вперед не наше производство и науку, то теперь они сравняются со своими европейскими коллегами. Так им и надо, нечего чужой производственный потенциал повышать. В этой части с нашими экономическими реформами я полностью согласна. Что является явным плюсом реформ, так это то, что утечка наших мозгов за рубеж, наконец-то, прекратится. По причине отсутствия мозгов.

Кто ответит за происходящее? Что происходит - целенаправленная разрушительная акция или искренняя глупость? И кто наберется смелости остановить катастрофу?