В отличие от развития грамматики языка, динамика
системы речевых жанров в гораздо меньшей степени обусловлена своими внутренними
механизмами, чем внешними по отношению к ней факторами [Волошинов 2000: 431-432].
Но вопреки этому очевидному факту, жанровая система до сих пор изучается
преимущественно в изолированном от коммуникативной действительности виде как
статическая, довлеющая себе данность. С таким подходом связана иллюзорная
надежда создания законченной, исчерпывающей типологии или даже энциклопедии
речевых жанров. В то же время культурно-историческое исследование жанровой
динамики ограничивается анализом генезиса частных жанров или их отдельных
групп, что лишь в весьма малой степени способствует преодолению схоластической
абстрактности современного жанроведения.
Язык – это система, подвергающаяся постоянному
изменению, так как в основе коммуникации лежит отражение действительности, а
сама действительность находится в постоянном движении. Внешние факторы языковой
эволюции обусловливают взаимосвязь общественного и языкового развития.
Появляющиеся в результате развития языка новые слова называют различные реалии
в той или иной сфере жизни. Одни из них называют новые понятия, другие переименовывают
уже имеющиеся.
На протяжении всей истории своего существования
русский литературный язык претерпевал многочисленные качественные и
количественные изменения, в значительной мере связанные с развитием общества.
Все наиболее важные события, происходившие в политической, экономической и
особенно в культурной жизни страны, оставили несомненный отпечаток на облике
нашего языка. Принятие Русью христианства, которое повлекло за собой
распространение письменности и дало начало формированию литературного языка,
является одним из таких событий.
Я обожаю подобные
пограничные сущности, перетекающие одна в другую.
Банана
Ёсимото
Противопоставление системного асистемному в языке
вытекает из логики структурализма, требования жесткости границ, влекущего за
собой однозначность квалификации и четкость классификации. При этом неоднозначные
явления рассматриваются как аномальные, асистемные, иными словами, как некий
нонсенс, исключение, недостаток.
Изучение рефлексивных конструкций является одним из
важных аспектов исследования грамматического строя германских языков. Проблема
интерпретации данных структур остается по сей день предметом пристального
внимания лингвистов, делает их привлекательным объектом для выяснения многих
спорных вопросов о взаимосвязях между синтаксисом и семантикой, словоизменением
и словообразованием. Рассмотрение рефлексивных структур с позиций
синхронно-диахронного подхода является весьма перспективным, поскольку
позволяет проследить особенности формирования, развития и изменения тех или
иных языковых явлений.
В XVII веке
существовало большое количество документов, в тексте которых встречалось особое
синтаксическое построение – препозитивная конструкция с местоимением который (далее – ПК с который). К данному построению применимы
понятия системность и асистемность. Для письменной формы
современного официально-делового стиля данная конструкция – асистемное явление.
Но в то же время в XVII в. она представляла собой
нормативное явление приказного языка, то есть отвечала всем нормам деловой
письменности и являлась частью ее подсистемы.
Образные средства языка –
метафоры, слова с метафорической внутренней формой и устойчивые образные
выражения – характеризуются семантической двуплановостью. Они реализуют в своем
значении ассоциативное сближение разнородных объектов и явлений
действительности на основании их реального или мнимого сходства и воплощают в
языке когнитивную метафору – именуют и характеризуют одну понятийную область «в
терминах» другой понятийной области [Баранов 1991: 185-189]. В содержании
образной языковой единицы выделяется три компонента в соответствии со структурными
элементами метафорического значения. Это денотатив образного значения –
содержание, связанное с отражением представления о называемом объекте (о том, что
именуется); ассоциатив образного значения – содержание, связанное с отражением
представления об объекте, уподобляемом называемому, сквозь призму которого
именуется и характеризуется называемый объект (о том, посредством чего
именуется); символ образного значения – содержание, отражающее общие признаки
уподобляемых явлений (то, на основании чего именуется) [Юрина 2005: 47-53].
В современной лексической семантике является общепринятым положение, согласно которому «лексика языка представляет собой модель окружающего мира» [Баранов 1989: 74]. Под окружающим миром понимается не только внешняя среда – объективный мир, окружающий человека, но и общество, и сам человек с его эмоциями, переживаниями; система ценностей человека также находит свое отражение в языковой картине мира.
Данная статья рассматривает грамматические и
семантические особенности метафор, построенных по модели N of а N, в английском
языке. Такие субстантивные конструкции, состоящие из двух существительных, соединенных
предлогом of, характеризуются инвертированными отношениями между объектом и его
признаком, например, a hell of a trip, a
giant of a man, a nut of a body, a box of a room, a whale of a time, a pearl of
a song и т.д. Первое существительное в таких конструкциях обозначает
качество или свойство референта, выраженного вторым существительным.
