Поворот
лингвистики текста к анализу дискурса, совершившийся во второй половине XX в.,
привел к появлению целого ряда подходов к его пониманию, акцентирующих
отдельные стороны рассматриваемого явления. Однако во всех определениях термина
«дискурс» присутствует некоторый общий признак, заключающийся в том, что
дискурс в конечном итоге рассматривается как особая языковая формация,
коррелирующая с той или иной областью общественной практики, человеческого познания
и коммуникации. Таким образом, дискурс в данном понимании предстает как текст в
совокупности со своим экстралингвистическим контекстом, под которым понимается
«непосредственно общественный контекст, историческая, социо-культурная, политическая
и идеологическая практика» [Чернявская 2008: 170].
Активное использование
лексики из понятийной сферы «Мир животных» для обозначения людей, для
характеристики их существенных признаков и действий широко распространено в
современных СМИ. Такое словоупотребление создает значительный прагматический
эффект и способно выразить авторскую концепцию. Особенно показательны случаи,
когда метафорически используются отзоонимные прилагательные: лисьи глазки, козлиная бороденка, коровий
интеллект. Подобная метафора возникает на основе акцентировании сходства
животного и человека в поведении, во внешнем виде, в интеллекте, на основе
представления животного как носителя определенных качеств характера.
В работе анализируются
некоторые особенности метафорического отражения современной болгарской
действительности в политическом дискурсе. Источником исследования являются
тексты разных жанров, опубликованные в болгарских печатных СМИ («Сега», «Новинар»,
«Стандарт», «Монитор», «Труд», «24 часа», «Тема» и др.) в 2009 г.
Рассматриваемый период можно определить скорее как период «метафорической бури»
(А.П. Чудинов), отмеченный событиями с исключительно важным социально-политическим
значением – экономическим кризисом и двумя избирательными кампаниями, для
обозначения которых, в первую очередь в оппозиционных изданиях, используется
множество метафор из различных понятийных областей. Все они обладают богатым
оценочным потенциалом и являются важным инструментом для воздействия на
сознание людей и на их поведение в ситуации выборов, проводящихся в сложной
экономической обстановке.
В центре рассмотрения
данной работы находятся концепты президент
и presidentв
русской и английской концептосферах. Под концептом вслед за М.В. Пименовой мы
понимаем «совокупность признаков,
представляющих фрагмент мира или часть такого фрагмента», обладающий
определенной концептуальной структурой» [Пименова 2002 :131], в которую входят
мотивирующие, понятийные, образные, ценностные и символические признаки [Пименова
2007: 14].
1. Многочисленные
исследования речевого общения, в том числе и в рамках персуазивного дискурса,
подтверждают, на наш взгляд, предположение о том, что «речевая коммуникация –
это стратегический процесс, базисом для него является выбор оптимальных
языковых ресурсов» [Иссерс 2008: 10]. В монографии «Метафорическая мозаика в
современной политической коммуникации» А.П. Чудинов рассматривает
коммуникативную стратегию как «планирование в максимально обобщенном виде»,
коммуникативную тактику – как «конкретные способы реализации стратегии» [Чудинов
2003: 48].
Потенциальной
воздействующей силой обладают все риторические фигуры, тропы, средства
образности. В отечественной науке проблема эффективной, целесообразной, воздействующей,
убеждающей речи традиционно изучается в рамках стилистики и лингвистики текста
без использования термина «персуазивность». В зарубежной лингвистике этот
термин вошёл в активный научный оборот в 1970-1980-е гг., будучи привнесённым
из разработок по социальной психологии и теории массовой коммуникации. Персуазивность
можно рассматривать как потенциальный прагматический смысл отдельных языковых
единиц [Чернявская 2006: 29]. Риторические средства являются распространенным,
типичным средством реализации персуазивности в политических плакатах как на
вербальном, так и визуальном уровне. Докажем данный тезис на примере политических
плакатов ГДР.
Одним из отзывов на
стандартность «деревянного языка» советской эпохи стала карнавализация
медиа-политического дискурса постсоветского периода. В политической
публицистике применяются разнообразные способы карнавализации: использование
«масок», метафоризация (в частности, использование таких социоморфных
метафорических моделей, как «Политика – это театр (зрелище, игра)»), стёб,
языковая игра, стилистическое снижение идеологически нагруженных текстов;
междискурсные смешения и включение в текст субстандартных компонентов.
К особенностям национальной
политической жизни, на наш взгляд, следует отнести специфику взаимодействия
речи наиболее заметных политических деятелей государства и языка народа.
Составляя языковую характеристику взаимодействия системы «политический деятель
– общество», необходимо учитывать такие параметры, как: а) оценку риторических
стратегий политического деятеля (в СМИ, со стороны лингвистов, по материалам
опросов общественного мнения, в блогосфере и т.д.); б) выражения политического
деятеля, вошедшие в современный разговорный язык, подхваченные народом цитаты;
в) устоявшиеся в языке ассоциации с политическим деятелем, меткие
характеристики, сказанные в его адрес, номинативная сфера, к нему применимая;
г) шутки, анекдоты, песни, пародии, языковая игра, в которой задействованы
аллюзии на слова политического деятеля; д) собственно языковой портрет
политического деятеля, качественная и количественная характеристика его речи в
соотнесении с литературными и разговорными нормами государственного языка.
Анализ политических
концептов является одной из наиболее актуальных задач политической лингвистики.
Мы полагаем, что в современных условиях особое значение приобретают проблемы
применимости моральных оценок к политическим действиям. Поэтому, как
представляется, концепты злои evilможно считать ключевыми
для современной российской и американской политической картины мира,
репрезентируемой, прежде всего, национальным политическим дискурсом.
В июне 2009 года в СМИ
прокатилась очередная взрывная информационная волна, связанная с внезапным
«молочным конфликтом», разгоревшимся между некогда братскими республиками –
Россией и Белоруссией. В памяти сразу же всплыли печальные воспоминания о
грузинском и молдавском вине, латвийских шпротах. И все стали ждать, чем все
это закончится.
