Древние греки объясняли такое состояние человека болезнью селезенки. Не лучше оказывается и слово "хандра", которым Пушкин пытается заменить слово "сплин". "Хандра" восходит тоже к греческому слову "ипохондрион" - "часть тела, находящаяся ниже хрящей". Древнегреческие специалисты по хандре были уверены в существовании такого органа где-то ниже ребер. Выходит, что слова "сплин" и "хандра" - два сапога пара.

Или еще любят выдавать за мудрость такую поговорку: "В здоровом теле - здоровый дух". Это что же, закономерность такая подмечена: как здоровое тело, так автоматически и дух здоровый? Ничуть не бывало! Сколько угодно примеров как раз обратного. Красивая и здоровая женщина не обязательно умница и добрейшая душа. Супермены из американских фильмов обладают телами атлетов, но жалкую душонку недочеловеков, людей с ограниченным, примитивным интеллектом. К ним прекрасно подходят наши пословицы: "Сила есть - ума не надо", "Велика фигура, да дура". Полностью поговорка, о которой идет речь, звучит так: "В здоровом теле - здоровый дух - это редкая удача". Вот уж действительно, гармонично развитого человека встретишь не часто. Это идеал, к которому надо стремиться.

Слово, не имеющее в языке прочных связей и корней, утерявшее свое первичное значение, становится простой номенклатурной единицей. Оно выпадает из системы языка, превращаясь в тусклый значок-называлку, в один из многих в длинном ряду таких же серых и безродных значков, похожих на тюремные номера на спине у заключенных. И тогда на первый план выходит соображение удобства, пользования. Слово-ярлычок начинают приводить в соответствие с этим требованием. Его обстругивают и обтесывают так, что от него щепками отлетают отдельные звуки и еще более удаляют его от других слов в рамках одного языка и в масштабах всего сообщества языков.

Что нам известно про происхождение слов, звучащих примерно так же, как "кот"? Да ровным счетом ничего. Существует гипотеза, что во все перечисленные языки слово пришло из нубийского ("кот - кадис"). Доводом в защиту этой версии служит мнение, что кошка (особенно одомашненная) происходит именно из Нубии. Однако что означает буквально по-нубийски "кадис"? Люди, давшие такое название, обязательно должны были чем-то руководствоваться. Опыт изучения подобных названий в других языках свидетельствует: люди должны были выделить в названии этого животного какое-то его свойство, признак: "мышелов", "когтящий" и т. п. Ссылка на нубийский язык пока ничего не дает.

Как у каждого человека есть свой ангел-хранитель, так и у слова имеется свой язык-хранитель, который сохранил, сберег исконную форму слова и его первичное значение, окружив его словно плотным кольцом из однокоренных и однотипных слов. В таком заботливом окружении оно светит и греет, горит и не сгорает в речи, словно несгораемое полено в печи, окруженное такими же поленьями. То же, что лишено смычки с окружающими словами, чуждое им, чадит, словно выпавшая из костра головешка, и гаснет, превращаясь в кучку холодных черных углей.

Чтобы установить происхождение многих слов, приходится обращаться к их родственникам за границей, в других языках. Если ваш дедушка или ваша бабушка сегодня проживают за рубежом, в другой стране, то ведь от этого они не перестают быть родственниками. Люди не камни, на месте не сидят. Да и границы государств постоянно изменяются.

Польские хозяйки готовят вкусный свекольный суп и называют его "баршч". Русские хозяйки тоже готовят вкусный свекольный суп и называют его словом "борщ". "Борщ" и "баршч". Есть ли разница в значениях? На эти вопросы каждый волен отвечать по-своему, сообразно своим меркам. Обычно рассуждают так. Рецепт приготовления польского свекольника чуточку отличается от приготовления русского свекольника. Значит, баршч и борщ не совсем одно и то же. Слово "баршч" звучит не совсем так, как "борщ", да и пишется не кириллическими буквами, а латинскими: "barszcz". Значит, это два разных слова. Здесь-то проходит разделительная граница между польским и русским языками.

Наука достигла потрясающих результатов методом анализа: скурпулезного расчленения исследуемого предмета на части. Однако есть еще один резерв, еще один метод познания: синтез, под которым понимается исследование предмета в единстве и во взаимосвязи его частей, обобщение тех данных, которые добыты анализом. Аналитики, изучающие, например, дерево, расчленили его в своем сознании не только на ствол, крону, ветви, листья.

Покупающий мешок картошки вряд ли устроит скандал, если обнаружит, что в мешке не 50 кг, на которые он рассчитывал, а на 50 г меньше. Он не взвалит мешок себе на спину, чтобы отнести его снова на рынок, если обнаружится перевес в 50 г. Покупатель смирится с таким недовесом или перевесом, поскольку для картошки это не масштаб.

"Все познается в сравнении". А в этимологии особенно. Первоначальное значение и первоначальную форму слова можно уяснить, сравнивая одно с другим того же языка, группу слов одного языка - с группой другого, слово одного языка - со словом из другого. Сравнивая, рассуждая и привлекая для проверки все имеющиеся в распоряжении знания о предмете, названном данным словом, о способах подбора к нему названия, об особенностях языков, этимолог торит дорогу к непознанному. Проще говоря, он делает открытие. Этимолог, у которого в распоряжении оказалось побольше знаний и наблюдательности, может "закрыть" открытие другого ученого и найти свое собственное. Знания каждого человека ограничены, несовершенны, а потому не стоит бояться ошибок, человеку свойственно ошибаться. На ошибках учатся. Ошибки тоже путь к познанию, поскольку показывают, каким путем идти уже не стоит.