Языковая норма – явление историческое. Изменение тех или иных языковых норм обусловлено постоянным развитием языка. В XVII веке мы встречаемся с термином «норма» применительно к синтаксическому построению XVII века – препозитивной конструкции с местоимением КОТОРЫЙ (далее ПК с КОТОРЫЙ), широко употреблявшейся в устной и письменной речи до XVII-XVIII вв. и исчезнувшей из современной письменной речи, но сохранившейся в устной. Данная конструкция активно используется в сибирских документах XVII века, в частности в отписках, памятях, челобитных: «А которые, государь, с Руси и из сибирских городов на Лену гулящие охочие люди приходят, и они за ружьями и за зельем и за свинцом на тех твоих государевых непослушных братцких людей не прибираютца» (Отп., №40).

В сфере когнитивной лингвистики при исследовании языковых единиц разных уровней, их репрезентации в структурах сознания используется понятие пропозиции. В нашей работе рассматриваются пропозициональные структуры отсубстантивных производных глаголов говоров Прибайкалья и Иркутской области. Номинация производным словом отражает логику познания: человек использует известные ему языковые формы для наименования новых предметов. Установление связи между познанным и поименованным происходит с помощью пропозициональных структур. Под пропозицией понимается некое мыслительное содержание, логически организованное [3:30; 5: 4]. Исследование производных единиц в пропозициональном аспекте позволяет выявить структурно–логические схемы, организующие мышление человека, в соответствии с которыми он именует новые фрагменты мира. В процессе анализа семантики производных глаголов выяснилось, что наименования в говорах могут быть представлены как моно-, так и полипропозитивными структурами.

В настоящей статье мы продолжаем развивать тезис о том, что диахроническое в языке как чрезвременное должно иметь (и имеет!) свое синхроническое преломление, чтобы осуществить свою чрезвременность [1]. И осуществляет это носитель языка; он создает язык, использует его в своих коммуникативных целях, но он же и обеспечивает его чрезвременность: принимает язык от предшествующих поколений и передает его последующим. Как участник коммуникации и носитель современного ему языка, он в принципе синхроничен, поглощен синхроническим состоянием языка, находится перед лицом одновременности языка. Как одно из звеньев сменяющихся поколений, носитель языка неизбежно диахроничен – он участник диахронических процессов в языке, поскольку диахронический процесс имеет протяженность во времени, охватывая несколько поколений носителей языка. Язык наследуется в том состоянии, в котором оставили его предыдущие поколения: в незавершенности или завершенности фонетических изменений, морфологических преобразований, в развитии новых синтаксических или лексических явлений, в сохранении реликтовых образований как результата прежних изменений. При этом диахроническое наследие принимается им как синхроническая данность, как синхронический закон, как факт синхронии, не нуждающийся в диахроническом обосновании или оправдании и передающийся последующим поколениям.

Мировосприятие человека всегда находит отражение в его языке. Специфика видения объекта в совокупности его признаков – неотъемлемая часть национальной картины мира. Последняя получила наиболее яркое представление в локально ограниченной лексике: некодифицированный характер этой группы слов, устная форма бытования в полной мере способствуют формированию номинативных моделей, наиболее адекватно отражающих национальный компонент языковой системы.

Изображение характеров людей, создание картин действительности требует от писателя целеустремленного, действенного, экономного отбора языковых средств. Роль языка в этом случае состоит не в пассивной фик­сации тех или иных черт жизни, психологии человека, а в том, что язык литературного произведения активно создает новые художественные обобщения. Художественный диалог, который формально отделен от основного повествования прозаического произведения, выполняет в структуре текста особую функцию: создает атмосферу звучания, настоящего движения и взаимодействия персонажей, иными словами, - речевой образ времени.

Социально-политические процессы последних лет обусловили изменения в разных сферах русского литературного языка. В большей мере это касается самого подвижного пласта языка – лексики. Языковые новации последнего десятилетия наиболее широко представлены в современной публицистике, живущей делами и чувствами сегодняшнего дня, отражающей состояние нашего общества, его менталитет.

Исследователи современной рекламы видят залог ее успеха и эффективности в «хирургически точной имплантации рекламных сообщений в систему ценностей и внутренний мир российского потребителя» [9: 18]. Поэтому совершенно закономерно, что построение стратегий рекламного текста (далее – РТ) часто основывается на апелляции к ценностной ориентации человека и попытке видоизменить последнюю.

Как известно, значение признака, качества, свойства может воплощаться в русском языке по-разному. Sui generis выражают эту семантику имена прилагательные, «по совместительству» – их субстантивные дериваты. Последние сохраняют значение производящего, транспонируя старое содержание в новую форму (синее небо → синева неба, белый снег → белизна снега и т.п.). И потому, например, А.Блок имеет возможность в одном случае сказать: Она займется в час вечерний В прохладном таинстве струи И скроет свой восторг безмерный В одежды белые твои; в другом - Стремлюсь, как ты, к земному раю Я под безмерностью небес (ср. также: Но вот, в прорыве скал, Над пеною потока белоснежной Передо мною бесконечный вал vs То был рассвет великого рожденья, Когда миров неисчислимый хаос Исчезнул в бесконечности мученья).

Идея о том, что язык отражает особенности сознания человека, в настоящее время является общепринятой. Не будучи новой (идея связи языка и сознания, начиная с учения В. Гумбольдта о «внутренней форме» языка, в том или ином преломлении проходит через все этапы последующего развития лингвистики и лингвистической философии), она в последней трети XX века получила ещё один толчок к развитию. Задачи интегрального описания языка, адекватного перевода выдвинули на первый план проблему разных уровней многих единиц естественных языков – национального и универсального [1: 17-19]. Национальный уровень отражает определённую языковую картину мира, закреплённую «в грамматике, а именно в семантически значимых грамматических категориях, и в лексической системе языка» [9: 79]. Именно языковая картина мира в последние годы является объектом интенсивных исследований в области семантики. Ю.Д.Апресян отмечает интересную возможность для семантики «связывать языковые значения с фактами действительности не прямо, а через отсылки к определённым деталям наивной модели мира, как она представлена в данном языке» [2: 630]. Наивная (языковая) картина мира «спаяна» с тем, кто её формировал, - с человеком, особенности которого, в том числе и физические, определили её специфику. Ю.Д.Апресян [3] предлагает наивную картину мира человека, которой мы в дальнейшем будем придерживаться, по мере необходимости напоминая некоторые её положения.